— Специальные эзотерические войска. Немного таланта плюс усиленная тренировка.

— И что еще вы умеете, помимо заклинания змей и женщин? — Филомела затянулась сигаретой. По комнате расползся запах горелой хвои.

В суете последних дней Вейвановский как-то не удосужился разработать себе достоверную легенду которую можно было бы предъявлять новым знакомым. И еще он мечтал доползти до своей кровати, чтобы погрузиться в нее часов на десять, поэтому был краток:

— В самом начале обучения я дал клятву что никому не стану рассказывать о своих способностях. Вам, возможно, это может показаться смешным, ноя — человек слова.

— Уважаю людей слова. Меня тоже учили многому такому о чем я никогда не стану распространяться. Возвращаясь к нашим баранам, то есть больным: я по-прежнему жду вас к одиннадцати вечера.

— Вы мне приготовите уютный диванчик?

— Только если он, — Венис указала сигаретой на букет, триумфально расцветший в вазе и окруживший себя синтетическими пчелами, — продержится до этого срока.

— Мне кажется, он вскоре пустит корни в стол. Присматривайте за ним. Можете также уменьшить мою ночную дозу кофеина.

— Подумаю, — Филомела притушила окурок. — Ну как, пойдем? Вы, наверное, уже засыпаете.

— Да, что-то я устал за эти дни.

— Ничего, теперь станет легче.

— Надеюсь. А вдруг наши гости окажутся слишком назойливыми?

— Скоро мы об этом узнаем, — Филомела встала; Морис последовал за ней. В ангаре она обратила внимание на укутанный полотном макет на столе:

— Все-таки занимаетесь починкой коллекции?

— Насколько хватает времени и сил.

— Судя по всему на гравитоплан их хватило с избытком. А говорили, что спите весь день. Для человека, спящего целыми днями, у вас слишком измученный вид. Ну, так где же награбленное вами добро?

— В багажном отсеке, — Вейвановский откинул люк и жестом пригласил Филомелу внутрь.

— Ого! Целый склад! Ну и аппетиты у вас, Морис! Зачем вам столько люпусов?

— Они, возможно, не все исправны.

— Только не говорите мне, что еще умеете ремонтировать и психостанции. Такие маленькие. Мне почему-то казалось, что они должны быть размером с дом, — сказала она, пощелкав пальцем по одной из них.

— Зато вес у них весьма порядочный.

— Неужели? — Венис взяла люпус правой рукой за верхушку, легко оторвала на дюйм от пола, подержала в воздухе, затем аккуратно поставила. — Да, тяжеловат. Фунтов триста будет.

Морис вытаращил глаза. В голове пронеслись ассоциации с русской девушкой Петровной.

— Извините за нескромность, Филомела, но как вы это сделали?

— Что именно? — притворно удивилась она.

— Сами знаете. Вы как, за свою жизнь еще и тяжелой атлетикой занимались? Венис, хитро улыбнувшись, поднесла к губам указательный палец.

— Тс-с, я тоже — человек слова. А что за склад архивированного имущества вы здесь держите? — он пнула ногой гору сжатых пластин, хранивших в себе весь антиквариат Оливареса.

— Так, пустяки всякие. Я сильно обносился и решил заодно обновить свой гардероб.

— Ну-ну. Даже если станете менять наряды каждый день, здесь должно хватить лет на двести.

— Тут еще книги, мебель, картины, — попробовал оправдаться Морис.

— Мародер несчастный! Идите спать! До свидания! — Венис вышла из гравитоплана и, махнув на прощание рукой, направилась к выходу из ангара.

— Филомела, постойте! — бросился к ней Вейвановский.

— Да, — повернулась она. — Вы что-то хотели спросить?

— Скорее попросить. Когда наши гости придут в себя и начнут расспрашивать, что к чему, не говорите им, пожалуйста, ничего об этой коллекции, о моей поездке, люпусах, антиквариате.

Венис внимательно посмотрела на него.

— Это следует понимать как каприз алчного антиквара?

— Нет. Есть ряд обстоятельств, в которые я не могу вас сейчас посвятить. Потом вы все узнаете, обещаю, — Вейвановский вдруг понял, что требование Эшера о соблюдении строжайшей тайны невыполнимо: не может же он, Морис, постоянно находиться рядом с Филомелой и контролировать содержание ее бесед с больными. Интерферотрон всплывет наружу в первые же минуты разговора; потом наблюдательная Венис вспомнит о книжке, которую ее санитар изучал на дежурстве… В общем, шила в мешке не утаить; придется посвятить Филомелу в планы Эшера, и тогда — о черт! — заодно сознаться в том, что он с самого начала был информирован о личностях пациентов, но утаивал это от Венис… А узнал обо всем от Эшера, с которым общается по ночам весьма нетрадиционным способом…

— Интрига за интригой, — с иронией в голосе сказала Филомела. — Мне уже становится страшно, что я с вами связалась. Но как вы собираетесь объяснять нашим дорогим постояльцам их бурное выздоровление? Я бы советовала вам пожертвовать некоторой конспирацией и переместить хотя бы один люпус к себе в дом, поставив его на самое видное место. Гостям же поведать душещипательную историю о том, как вы на своем горбу тащили его с горных вершин, пренебрегая смертельными опасностями. Идите отоспитесь! У вас из-за бессонницы логический аппарат захромал на обе ноги. Но не волнуйтесь, лишнего не скажу. Это не в моих привычках. А если хотите скрыть от меня и других, что вместо здорового сна конструируете машину времени, то, по крайней мере, уберите инструкцию с рабочего стола.