— Мистер Сумилов был несколько неблагоразумен, — заметил высокий мужчина, — и вы, сэр, прошу извинить меня — тоже.

— Но, — промямлил Найджел, — ведь Сумилов один из членов общества, так?

— Но я не инспектор Бойз, мистер Басгейт, а Эрик Янсен. Позвольте представить вам моих товарищей. Мы все вооружены, и вы в наших руках, мистер Басгейт.

Пока его привязывали к другому креслу, Найджел думал прежде всего о том, каким дураком сочтет его Анджела. И каким трижды проклятым идиотом сочтет его Аллейн. Кожаный ремень врезался ему в лодыжки. Он посмотрел на Сумилова.

— Как это случилось? — спросил он.

— Янсен видел нас вместе на Риджент-стрит. Это моя вина. Нельзя было допускать преступную небрежность — выходить вместе. Он опознал меня, а потом, что-то заподозрив, проследил вас до «Венгрии».

— Совершенно верно, — сказал Янсен. — А поскольку наш товарищ Василий рассказал нам, как был озадачен мистер Аллейн пением доктора, я рискнул упомянуть это. Ваше лицо показало, что я на верном пути, мистер Басгейт.

— Инспектор Аллейн говорил, что у меня очень красноречивое лицо, — грустно заметил Найджел.

— Так вот, когда я пришел сюда, мы решили послать вам небольшое сообщение.

— Благодарю вас, теперь мне абсолютно все ясно, — сказал Найджел.

— До прихода товарища Янсена, — неожиданно сказал Сумилов, — мне удалось собрать довольно ценную информацию. Токарев не убивал вашего кузена, мистер Басгейт.

Василий что-то отрывисто сказал по-русски, и один из соотечественников ответил ему повелительным тоном.

— Если бы он убил этого человека, для него это была бы большая честь, — мрачно добавил русский.

— Чепуха, — громко сказал Сумилов.

Тот, кто говорил, пересек комнату и ударил Сумилова по лицу.

— Скотина! — безучастно сказал Сумилов по-русски. — Он нервничает, потому что я не знаю, где Аллейн. Посмотрите, что делается в комнате.

До Найджела начало доходить, что в доме царит хаос разрушения. Занавески были сорваны, мебель отодвинута от стен, ящики письменного стола нараспашку, а большой открытый камин был завален бумагами. Он припомнил, что заметил такой же беспорядок и в холле.

— Они уже побывали и в подвале, и на чердаке, — сказал Сумилов. — Теперь они не знают, что с нами делать.

— Послушайте, — с нажимом сказал Янсен. — Кто-то из вас, или оба, может рассказать, что делает Аллейн. Дайте нам хоть намек, где он может быть. Нелепо упрямиться и заставлять нас прибегать к силе.

Он наклонился над Найджелом.

— Когда и где вы с ним договорились встретиться после… этого?

— Мы ни о чем не договаривались.

— Врешь, сука! — злобно прошептал Янсен.

Он ударил Найджела по лицу, и тот стукнулся затылком о стул. Русские разом заговорили.

— Что они говорят? — спросил Янсен.

— Перевести? — любезно предложил Сумилов.

— Нет! Нет! — закричал самый высокий из троих, путая русские и английские слова. — Я сам могу сделать это правильно по-английски, — продолжал он с сильным акцентом. — Послушайте, их надо силой заставить говорить. Ждать нет времени. Это небезопасно. А что потом с ними делать? Лучше всего обоих убить, но тогда куда деть трупы? Это трудность. Но сначала заставить их говорить.

Часы в маленьком холле откашлялись и пробили двенадцать. Сейчас Анджела должна позвонить в полицию, через улицу напротив. Можно было не особенно бояться. Василий вдруг расплакался беспомощно, по-стариковски. Русские, по-видимому, ругали его, а потом тот, кто говорил по-английски, подошел к Сумилову и взял его за лацканы пиджака. Они поговорили по-русски.

— Басгейт, — тихо сказал Сумилов, — они собираются загонять мне иголки под ногти. И вам тоже. Это начальная стадия пыток, и совсем не в традициях братства, но это очень больно.

Он коротко вздохнул. Найджел выругался. Янсен и один из русских склонились над ним. Найджелу вспомнилось замечание Артура Уайлда: «Должно быть, возможно отделить разум от тела, чтобы человек мог воспринимать свою физическую боль с той же трезвой отрешенностью, с которой он воспринимает мучения другого человека».

Дикая боль пронзила его палец. Все его тело содрогнулось, и ремни врезались в кожу. «Я этого не вынесу», — подумал он. Василий громко всхлипывал. Четыре человека стояли перед Сумиловым и Найджелом.