Эльфийская стрела может лететь дальше. Гораздо дальше. И при этом

метко поражать цели. Что ушастик и продемонстрировал. Он быстро вскинул

свой лук, и на несколько секунд его руки словно расплылись в воздухе,

настолько быстро они двигались. Щёлканье тетивы слилось в непрерывный

тихий звук 'т-р-р-р-р-р', похожий на звук стрельбы из автомата с глушителем.

Со стороны погони послышались громкие вскрики и собачий визг.

— Все живы. Но самостоятельно передвигаться не могут, — отчитался эльф,

легко соскальзывая в лощину через четверть минуты после того, как

закончил стрельбу.

— А собачек-то за что?! — возмутилась Маша. Как и многие другие,

выросшие в извращённой земной цивилизации, жестокое обращение с

людьми она воспринимала гораздо спокойнее, чем жестокое обращение с

животными.

Витя ожидал, что остроухий ответит девушке что-то вроде: 'следующий раз

оставлю собак невредимыми — сама с ними разбирайся', но тот своим ответом

сразил наповал обоих землян:

— А чем собаки хуже людей?

Нар не дал опешившей девушке подумать над достойным ответом,

напомнив ей, что, всё же, чем скорее они окажутся подальше от этого места,

тем лучше.

— Давай, командуй своей псине! — добавил он после этого напоминания.

– 'Псине!'…'Командуй!' — фыркнула Маша. Фу, как грубо! Оборотни любят

ласку. Особенно белые и пушистые оборотни…

Она наклонилась к Пушку, почесала у того за ухом, и попросила:

— Пушочек! Миленький! Выведи нас отсюда! Пожалуйста!

Довольный Белый Оборотень вильнул хвостом, лизнул девушку в нос, и

потрусил вперёд, как вскоре выяснилось, огибая пристанище разбойников по

большой дуге, пока не вышел на петляющую между невысоких холмов

тропинку. Дальше пес бежал уже прямо по ней, никуда не сворачивая. Его

двуногие спутники не отставали, тем более, что пушок не сильно-то и

торопился, как Маша, обеспокоенная возможностью повторения погони, не

уговаривала его бежать быстрее.

Монотонный бег продолжался часа два, пока Шарик вдруг ни с того, ни с

сего не застыл, как вкопанный, склонив морду набок, словно к чему-то

прислушиваясь.

После чего обернулся к отряду, и негромко тявкнул.

— Эх, если б ты ещё разговаривать уел — цены б тебе не было! — с досадой

вздохнул Нар.

— Тихо! — Элдуисар предостерегающе поднял руку, так же, как и пёс перед

этим, склонив голову и вслушиваясь в симфонию ночных звуков.

— Быстро прячемся! — скомандовал он через несколько секунд. — Слышу стук

копыт! Кто-то скачет нам навстречу! Давайте, давайте, быстрее! Туда, в

кусты! Затаиться и не дышать!

— Ну что сегодня за день! — буркнул Витя, ныряя в указанные остроухим

заросли.

— И ночь!.. — пропыхтела рядом Маша, протискиваясь сквозь густой

кустарник, и при этом пытаясь протянуть за собой Пушка.

Получилось. Едва путники успели укрыться, как из-за поворота тропинки

вылетели девять огромных чёрных коней, на спинах которых восседали

укутанные в тёмные, как сама ночь, плащи, всадники.

'Кого-то они мне напоминают…' — мелькнуло в голове у, так же, как и все,

вжавшейся в землю Маши.

Всадники преодолели расстояние до места, где путники сошли с дороги,

меньше чем за минуту. Можно было подумать, что они спешат куда-то по

очень важному делу. Но, поравнявшись с кустами, процессия резко

остановилась. Причём казалось, что кони застыли, как вкопанные, сами, без

участия всадников.

Воцарилась тишина. Слышалось только всхрапывание коней, да тихое

посапывание, какое бывает, когда кто-то принюхивается. Всадники при этом

остались недвижимы, только головы под капюшонами медленно

поворачивались из стороны в сторону.

Путешественники перестали дышать…

Но это не помогло. Внезапно, не перемолвившись и словом, чёрные

плащеносцы разъехались в стороны, охватывая полукольцом место, где

спряталась разношерстная команда.