Шрифт:
3 июля 1939 года Советское правительство в своей ноте западным державам настаивало на том, чтобы все участники договора выступили против Германии и в случае косвенной агрессии против трех прибалтийских государств. Однако это предложение было проигнорировано. 24 июля латвийский посланник в Лондоне Заринь сообщал в Ригу, что Чемберлен «не стремится форсировать заключение договора» о взаимной помощи с СССР.
Вновь и вновь советская дипломатия требовала от Запада распространения гарантий на прибалтийские страны в случае косвенной агрессии Германии. Снова и снова эти требования отвергались.
В ходе начавшихся в августе 1939 года англо-франко- советских переговоров Советское правительство делало все от него зависящее, чтобы добиться создания действенной системы коллективной безопасности. В ходе московских переговоров Советское правительство заявило, что считает необходимым, чтобы в случае войны сильные английские и французские военно-морские эскадры вошли в Балтийское море, а Англия и Франция договорились с прибалтийскими странами о временном размещении англо-французского флота на Аландских островах, в Моонзундском архипелаге, в портах Ханко, Пярну, Хаапса- лу и Лиепая «в целях охраны нейтралитета этих стран от нападения со стороны Германии». СССР предлагал, чтобы советский Балтийский флот действовал совместно с флотами западных союзников. Эти предложения Запад отверг.
Переход в 1938—1939 годах гитлеровской Германии к захватам целых стран и отдельных земель требовал принятия действенных мер для обуздания агрессора. Между тем западные державы и государства-лимитрофы продолжали срывать попытки СССР создать надежный фронт против гитлеровской агрессии. При этом Лондон прямо подталкивал Латвию и Эстонию к капитуляции перед Гитлером
Глава 6
СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЙ ДОГОВОР О НЕНАПАДЕНИИ
Политика западных держав делала практически невозможным действенное англо-франко-советское сотрудничество против Гитлера. Пока Запад обменивался нотами с СССР, а представители Великобритании и Франции далеко не на самом высоком уровне и с сомнительными полномочиями не спеша ехали на конференцию в Москву, активизировались тайные англо-германские переговоры, которые осуществлялись Вольтатом, видным специалистом Третьего рейха по экономическим вопросам и советником Германа Геринга, с одной стороны, и английским министром внешней торговли Хадсоном и доверенным лицом Чемберлена Вильсоном — с другой. Как отмечалось в «Истории Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг.», «в этих переговорах предусматривалось полюбовное разграничение «жизненных пространств» между Англией и Германией, то есть раздел мира между ними; развивались планы захвата новых и эксплуатации существующих мировых рынков, включая «рынки» России и Китая; подготавливался англо-германский договор о взаимном ненападении, который должен был включить отказ Англии от ее обязательств в отношении Польши; шла речь о предоставлении Германии английской экономической и финансовой помощи, в том числе очень крупного займа».
В своих воспоминаниях германский посол в Англии Дирксен писал, что Хадсон заявлял на переговорах с Вольтатом о возможности совместных действий Германии и Англии в Китае, России и Британской империи. Хадсон подчеркивал, что в России особенно важна «всеобъемлющая дополнительная экономическая деятельность Германии».
Эту внешнеполитическую линию консервативного кабинета поддерживали и руководители оппозиционной лейбористской партии. Во время своего визита в германское посольство в Лондоне видный деятель лейбористов Чарльз Роден Бакстон заявил, что «Англия будет согласна уважать германские интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе, откажется от своих гарантий некоторым странам, воздействует на Францию с целью разрыва ею договора о взаимной помощи с СССР и прекратит переговоры с Советским Союзом». Свои предложения Бакстон затем изложил в письменном виде для Рейхсминистерства иностранных дел во время своей поездки в Германию. В них говорилось о том, что Англия готова «признать Восточную Европу естественным жизненным пространством Германии» и выдать Польшу нацистам.
С 7 августа в переговоры с Хадсоном и Вильсоном включился Герман Геринг, второе лицо в гитлеровской иерархии. Составлялись планы для прибытия «наци № 2» в
Лондон для подписания соглашения между Германией и Великобританией.
Одновременно шли переговоры Запада с руководством рейха и по другим каналам. 10 августа в Берхгесгаде- не прошла тайная встреча между Гитлером и комиссаром Лиги Наций в Данциге Буркхартом. Заявив, что он готов пойти на всеобщую войну из-за Данцига и польского коридора, Гитлер в то же время подчеркивал, что он ничего не требует «от Запада ни сейчас, ни в будущем». Он подчеркивал, что ему «нужна свобода рук на Востоке... Германия нуждается в зерне и лесе. Для получения зерна мне нужна территория на Востоке, для леса — колония, только одна колония. Все остальное ерунда... Все, что я предпринимаю, направлено против России... Мне нужна Украина, чтобы нас не могли морить голодом, как в прошлую войну». Эти заявления Гитлер делал через неделю после того, как министр иностранных дел заверял советского поверенного в делах в благожелательном расположении Германии к России.
После встречи с Гитлером Буркхарт вылетел в Базель, где он имел секретную встречу с доверенными представителями английского и французского министров иностранных дел Роджером Макинсом и Пьером Арналем. Так готовилась почва для оформления союза Германии с Англией и Францией. Публикация 12 августа в газете «Пари суар» о вылете Буркхарта из Данцига на личном самолете Гитлера вызвала переполох в мировой печати. Высказывалось предположение о том, что «Гитлер вручил Буркхарту для передачи Чемберлену письмо с предложением присоединиться к походу Германии против СССР».
Так как в этот день, 12 августа, в Москву наконец прибыли для ведения переговоров военные делегации Англии и Франции, эта новость вызвала резко негативную реакцию общественного мнения Запада. Неблагоприятное отношение к очередной сделке с Гитлером как раз в тот момент, когда, казалось, открывалась возможность создать мощную антигитлеровскую коалицию, ослабляло шансы на достижение сговора Гитлера с Англией и Францией. Однако тайные переговоры Запада с нацистским руководством были продолжены. 16 августа состоялась встреча представителя военно-воздушных сил Англии барона де Роппа с Риббентропом в Берлине. Ропп заявил: «Было бы абсурдом для Германии и Англии ввязаться в смертельную борьбу из-за Польши. Результатом может быть взаимное уничтожение воздушных сил... в то время как Россия, с ее нетронутыми силами, останется единственной страной, оказавшейся в благоприятном положении».
О том, что германское руководство не отказывалось от своих планов экспансии на Восток, свидетельствовали заявления Гитлера в ходе его бесед с министром иностранных дел Италии Чиано 12—13 августа 1939 года. Фюрер говорил: «Германская политика должна развиваться в восточном и северо-восточном направлении». Гитлер уточнял: «Восточное и северо-восточное направление, то есть прибалтийские государства, было всегда неоспоримой сферой влияния Германии с незапамятных времен».
Получая исчерпывающую разведывательную информацию о готовящейся тайной сделке между Западом и Германией, руководители СССР не намеревались спокойно наблюдать приближение к советским границам вооруженных сил страны, которая постоянно выдвигала захват советских земель в качестве одной из важнейших целей своей политики. Пока война не началась, Советский Союз мог дипломатическими средствами ослабить тот урон, который он понес бы в случае неизбежного военного разгрома Польши и почти неизбежной оккупации Прибалтики немецкими войсками. Этого можно было добиться лишь заключением военного союза с Польшей и выходом частей Красной Армии на такие рубежи на польской территории, на которых можно было остановить наступление немцев. Однако неуступчивая позиция польского правительства, не допускавшая пропуска советских войск через территорию ее страны, исключала такую возможность. Другая возможность состояла в том, чтобы договориться с Германией и на основе соглашения предотвратить вооруженное столкновение с ней, по крайней мере на некоторое время.