Священник тяжело вздохнул и провел по бороде ладонью.

– Толстой ошибался, – авторитетно заметил Михасевич. – Со злом нужно бороться радикальными, жесткими средствами. Как быть с террористами, которые захватывают школы и больницы? А с выродками, которые убивают девочек, насилуют старух, отправляют детей на панель?

– Господь милостив ко всем одинаково, – произнес отец Сильвестр. – Но в некоторых случаях я, грешник, отказываюсь понимать, отчего нужно помиловать, например, такого зверя, как убийца детей? Ко мне в церковь ходит мать одной из убитых девочек, она за несколько недель из цветущей женщины превратилась в старуху. Я успокаиваю ее, как могу, взываю к терпению и смирению, но по большому счету разве это может заменить ей дочь и избавиться от душевной боли?

– Не может! – влез в разговор вездесущий профессор Черновяц. – Как вы правы, дорогой падре, как вы правы!

Разговор перешел на проблемы века, падение нравов, снижение требований к своей совести.

– Все зависит от воспитания, – заметил Михасевич. – Вот мой сын Кирилл…

Подросток, который возился с Настей, насторожился и поднял голову.

– Юноша не без таланта, но его нужно направлять, и тем не менее я уверен, что только при помощи известной доли жесткости из него получится настоящий человек. Я, будьте уверены, сумею воспитать своих отпрысков, краснеть за них не придется!

Затем заговорили о том, как люди приходят к убийству. У каждого была своя теория на этот счет. Кто-то считал, что все дело в распущенности и слабой воле, другие видели корень зла в социальном факторе. Отец Сильвестр сказал, что люди идут против бога и, желая стать с Творцом вровень, уподобляются сатане, в итоге их души попадают во власть темных сил.

– Мозгов нет, вот и убивают, – произнесла Зоя. Она вернулась, преподнося чай Юлиане. Секретарша кривовато улыбнулась мне и пробормотала: – Вот если бы я убила кого-то, то обставила бы все как несчастный случай. Просто и со вкусом. Главное – соображать и не попасться, а вечное наказание… Я не верю во всю эту церковную лабуду, мы живем, потом подыхаем и распадаемся на микроэлементы. Душе места нет!

Ого! Зоя, оказывается, еще та штучка!

– Дамы и господа, – произнес торжественным тоном профессор Черновяц. – Позвольте рассказать вам одну легенду. Про тень Каина. Вы знакомы с ней? Нет? Ну да, она встречается у русского писателя Федора Достоевского в плане одного из так и не написанных им романов. Знаете, отчего человек убивает?

Воцарилась тишина. Марк, зажав в руке пузатый бокал с коньяком, казалось, окаменел. Он что, испугался? Юлиана теребила нить драгоценного жемчуга. Похоже, панночка не на шутку разволновалась. Зоя Штольц, заложив руки за спину, со странной усмешкой уставилась в пол. Что в этом смешного?

Коротышка Эрик оглядел присутствующих и продолжил:

– Потому что любой убийца – это тень Каина. Каин, как известно, был первым убийцей на Земле. Он, если верить Библии, из зависти убил своего брата Авеля. Из зависти и из-за того, что бог любил Авеля, а его, Каина, нет… О судьбе Каина потом практически ничего не сказано, а вот в легендах говорится, что бог наказал первого убийцу – он лишил его возможности умереть. Вроде бы это то, к чему стремится каждый, – жить вечно. Но на самом деле это тяжкий крест. Каин слился со своей тенью, которая вот уже тысячи лет бродит по земле. Неприкаянный – это слово пошло именно из этой легенды, то есть нет нигде ему, как Каину, пристанища. И тень эта – средоточие зла, ненависти, злобы. Она цепляется за человека, и тогда в душу входит безумие, тень Каина, и человек становится убийцей. Раньше людей было мало, тень Каина не так часто вселялась в них, поэтому и убийств было меньше. Теперь мир переполнен, тень находит все больше и больше жертв… И избавиться от нее нельзя – так бог наказал род людской за грех смертоубийства. Тень Каина будет вечно носиться по свету, выискивая все новые и новые жертвы и множа тем самым ряды убийц…

Он замолчал. Молчали и гости. Вот уж мне эти ученые! Все норовят показать свой интеллект и устрашить других! Впрочем, сознаюсь, от рассказа профессора кислых щей и у меня пробежали мурашки по спине.

Первым высказался отец Сильвестр, поглаживая ладонью бороду:

– Это легенда, причем очень вредная. Богом человеку предоставлены два пути – или вниз, в ад, или наверх, в рай. И человек сам, только сам, выбирает сей путь. А по вашей легенде все заранее предрешено – если наткнешься на тень, то станешь убийцей и попадешь в итоге в преисподнюю, а если нет, то можешь рассчитывать на рай.

– Какой идиотизм! – произнес отчетливо и громко Кирилл.

Побелевший от гнева Михасевич обернулся к сыну. Подросток, выпрямившись, повторил:

– Идиотизм, все это сказки, никакой тени Каина не существует…

Договорить Кирилл не успел, так как режиссер оказался около него и ударил подростка наотмашь по лицу. Круглые очки слетели с Кирилла и упали на ковер. Сцена вышла неприличной.

Я вздохнула: мне повезло, что с Марком мы расстались по обоюдному согласию много лет назад и детей совместных у нас нет. Не одобряю родителей, которые поднимают на собственных отпрысков руку. Но, судя по всему, рукоприкладство входило в джентльменский набор князя Марка.

– Вон! – меняясь в лице, заорал Михасевич. – Вон отсюда! И чтобы ноги твоей больше не было здесь! Я с тобой потом проведу воспитательную беседу!

– Папа, папа, не бей Кирюшу! – закричала Настя, хватаясь за ногу отца. Режиссер, казалось, не замечал ее. Еле сдерживающий слезы подросток выбежал из гостиной.

– Не кричи, Настена, все в порядке, – сказал, приходя в себя, Михасевич. Он подхватил девочку на руки и подбросил. Та не улыбалась и была готова расплакаться.

– Папа, зачем ты Кирюшу ударил, ему же больно, – прошептала она.