Шрифт:
– Сказка, и только, - молвила тетя Сара.
– Думаю, что сначала это был какой-нибудь Птичий колодец - множество птиц гнездится в этих мecтax!
– но с годами название поменялось, как это нередко бывает с названиями.
– Анни Даусетт там живет, - сказала Полл, - на той дороге, что идет мимо Колодца невесты. Не хотела бы я быть на ее месте, когда она бежит домой, зимою!
– Не слишком ли много времени ты проводишь с этой Анни Даусетт?
– А почему бы и нет?
– Потому что.
– Анни моя подруга, - сказала Полл.
Но она это сказала себе под нос, совсем тихо - только Тео мог это расслышать.
Полл отлично знала, за что мама недолюбливала Анни Даусетт, но сама как раз за это ее и любила. Анни носила старье в будни и в праздники, дралась с мальчишками, была грубиянка и на все способна. Она даже согласилась сопровождать Полл в самый трущобный квартал города, который назывался Скотобойня, - беспорядочный и тесный лабиринт узеньких закоулков и ветхих домов. Тетя Сара сказала, что ни одна воспитанная девушка не пошла бы через этот квартал даже средь бела дня, а уж вечером и говорить нечего. «Ой, я бы - ни за что!» - сказала Лили, передернув плечами, и, разумеется, Полл тут же решила побывать там.
Она и Анни отправились на Скотобойню в последний день пасхи, сразу после школы. Полл сперва нервничала, потому что не знала, что ее ждет. А узнав, разочаровалась: ничего такого ужасного. Правда, не слишком опрятное место, овощные отбросы чавкают под ногами, женщины перекидываются новостями и сплетнями, не отходя от своих порогов, детишки возятся у их ног...
Полл тогда подумала, что в жизни не видывала такого количества детей. Тощие и толстенькие, бледные и румяные, они цеплялись за материнские юбки или сидели в рахитичных колясках. А один младенчик уронил на землю свою погремушку, и, когда Полл подняла ее, он перестал пищать и улыбнулся ей. Щеки были у него толстенькие, упругие и блестящие. Полл обратилась к его маме:
– А мне кажется, я ему понравилась. Как вы думаете, можно мне им погулять?
Женщина смотрела на Полл молча. Она была высокая, с большой грудью и крупным лицом, а глаза темные, с жестким блеском. Она засмеялась, и Полл увидела, что у нее многих зубов не хватает. Притом Полл не сразу поняла, что женщина смеется н а д н е ю. А когда Полл повернулась, чтобы уйти, женщина из соседнего дома стала смеяться, а за ней и следующая, и смех этот заполнил, кажется, всю улицу, бил по ушам... Анни схватила ее за руку:
– Бежим! Живей!..
Они бежали, заляпывая ноги грязью, бежали по кривым улочкам, мимо сумрачных лачуг, все двери у них нараспашку, мимо других женщин - бежали туда, где Маркет-сквер, такая широкая и безопасная. Вздохнув наконец свободней, они поглядели друг на дружку. Анни с удивлением, Полл виновато.
– С чего это ты вдруг с ней заговорила?
– сказала Анни.
– Рехнулась, что ли?
– Сама не знаю.
Полл сгорала от стыда, издевательский смех все звенел в ее ушах.
– Скажи спасибо, - добавила Анни, - что она в ухо тебе не съездила!
– А что я такого сделала? Не нагрубила ничуть, только попросила ребеночка подержать.
– Все равно довольно странно с твоей стороны. Она подумала, что ты психическая.
– Да почему?! Я вообще люблю возиться с маленькими, а у нас дома ни одного своего.
Анни пожала плечами:
– Если тебе младенцев не хватает, приходи ко мне домой и возись сколько влезет, всегда пожалуйста.
– Спасибо, - ответила Полл.
– приду как-нибудь. Вот только у мамы спрошу...
Полл знала: мама ей этого не разрешит, но она надеялась, что Анни догадывается, что Полл это знает.
Два дня спустя Полл отправилась к Анни без разрешения. И в настроении самом гнусном.
Это был канун страстной пятницы, и мама готовила булочки. Она лепила их из дрожжевого теста - руки все в муке - и метила эти маленькие ржаные хлебцы тупой стороной ножа. И вот она выставила партию первого замеса к огню, чтобы поднялись, а сама пошла вымыть руки и миску. Всего на какую-нибудь минуту она отвернулась от булочек, но, когда снова глянула, их уже не было, ни единой. Ни даже крошек не осталось - только довольный пухленький поросенок, восседающий на тряпичном коврике перед огнем и улыбающийся во всю пасть.