— Вы не понимаете, — вздохнул я. — И никто не понимает.

— Что я понимаю, так это то, что тебе требуется большая чашка кофе, — улыбнулась миссис Стирс. — И не вздумай спорить.

У меня просто не осталось на это сил, и я проследовал за соседкой в ее небольшую, но опрятную квартиру.

— А где Ричард? — спросил я, заметив, что свечи горят только на кухне. Ричард был ее сыном, закоренелым холостяком. По мне так маменькин сынок, но вслух я этого ни за что не сказал бы.

— Уехал вскоре после того, как началась вся эта кутерьма, — миссис Стирс не стала уточнять, какая именно, но я и так все понял. — Я не могу его винить. После того, как на него дважды нападали в двух метрах от подъезда, он счел, что безопаснее будет отправиться туда, где поспокойнее.

— А почему вы не поехали с ним? — я задумчиво разглядывал картину, висевшую над кухонным столом. На ней был изображен кувшин с узким горлышком и блюдо с фруктами. — Красота какая.

— Я сама это рисовала, — с гордостью сказала миссис Стирс. — А ты бы уехал из дома, в котором прожил всю свою жизнь?

— Как видите, пришлось. Пусть и ненадолго.

— Но ты же вернулся, — хитро подмигнула мне старушка.

— Лучше бы не возвращался, — вздохнул я.

— Садись, — она кивнула на стул. Я послушно приземлился на него, и она поставила передо мной большую фарфоровую кружку. Над ней поднимался пар, и я с наслаждением вдохнул аромат свежесваренного кофе.

— У вас газ? — кивнул я на плиту.

— Разумеется. Пусть мне завидуют все обладатели электрических плит!

Я рассмеялся. Мы немного поболтали о всяких пустяках. Периодически миссис Стирс пыталась выяснить, где я пропадал все это время, почему дверь в мою квартиру оказалась взломана, но я отвечал уклончиво. Хватило мне того, что одного друга убили у меня на глазах, а второй теперь всю свою жизнь будет считать меня чудовищем.

Допив кофе, я поднялся.

— Спасибо за гостеприимство, но мне пора.

— Опять пропадешь на длительный срок? Может, тебе квартиру сдавать? — глаза мисс Стирс блеснули. — У меня есть одна кандидатура.

— Я не знаю, сколько меня не будет. Но хотелось бы, чтобы с квартирой было все в порядке, когда я вернусь, — я улыбнулся. — Вы же за этим проследите?

— Конечно! — просияла старушка.

Я напоследок напомнил соседке, чтобы не выходила на улицу без крайней необходимости.

Открыть дверь я не успел. Она распахнулась сама, и на пороге возникла Ракел в чем мать родила. Хорошо, что я успел распрощаться со старушкой. Ее бы удар хватил.

— Дэрриен, наконец-то! — с лица красотки не сходило встревоженное выражение. — Джеку совсем плохо.

Джеку было настолько плохо, что он не мог не то что подняться с кровати, а даже говорить. На мое появление он никак не отреагировал. Рядом с кроватью стоял красный тазик из моей ванной, и Джек периодически свешивался вниз, чтобы поздороваться с ним.

— И давно он так? — спросил я Ракел.

— Начал сразу же после твоего ухода, — ответила она. — Я уже замучилась бегать туда-сюда.

— А где Аргаив и Амен?

— На кухне, — улыбнулась красотка. — Над ужином хлопочут. Не женское это дело, говорят. А тазики за перепившим идиотом выносить — значит, женское, — она вздохнула и опустилась на стул.

— Ракел. — я присел рядом с ней. — Скоро все закончится, обещаю.

— Да мне по барабану, — красотка потянулась, выгнувшись в соблазнительной позе. Одежду она опять где-то потеряла, и мне стоило больших усилий контролировать себя. — Во все это я ввязалась только ради тебя и брата. Ну, и от скуки, возможно.

— Оделась бы. На тебя смотреть холодно, — я, однако, глаз не отводил.

— Зачем? — она игриво повела плечом. — Мне и так хорошо. Надо же когда-то быть самой собой.

— Ракел, я серьезно. Где твое платье?

Если можно так назвать тот крохотный кусочек блестящей ткани, чуть не добавил я, но вовремя сдержался.

— В стирке, — Ракел продолжала улыбаться.

— Поищу тебе какую-нибудь футболку. Не то ты нашего гида с ума сведешь, — я кивнул на корчащегося Джека.