Мамонтов поморщился:

— Сколько раз говорить этим костоломам! Как прикажете вести допрос?

Допроса действительно не получилось. Женю тошнило. Перед глазами плавали черные круги.

— Врача, — вызвал Мамонтов.

Приглашенный доктор определил у задержанного сотрясение мозга, перелом двух ребер, сильное повреждение тканей.

— Я бы советовал оставить его в покое на несколько дней, — сказал он Игорю Владимировичу. — Сейчас он не только не в состоянии говорить, но возможна путаница в показаниях.

Мамонтов вздохнул и решил потерпеть.

Лежа на жесткой кровати, Женя пытался заснуть. Врач дал ему обезболивающее и снотворное, однако никакое лекарство не в силах было помочь парню.

— Катя, Катя… — Он метался по постели. Все его мысли были о ней. Где она? Что, если совсем рядом? Ведь он не нашел ту проклятую клипсу, которая может погубить его возлюбленную! Парень обхватывал голову обеими руками и скрежетал зубами. Неужели теперь не воплотится ее мечта? Этого он не хотел допускать.

Через день его снова навестил следователь.

— Как вы себя чувствуете? — осведомился он.

Евгений ничего не ответил. Пустые глаза изучали какую-то точку на потолке.

— Вы меня слышите? — Мамонтов наклонился к самому уху Евгения.

— Где Катя Климентьева? — Распухшие губы с трудом произнесли имя любимой.

— Отпущена под подписку о невыезде. — Игоря Владимировича удивил вопрос заключенного и его реакция. Лицо парня сразу порозовело, на губах появилось подобие улыбки:

— Как хорошо! Вы правильно сделали! Во всем виноват только я!

Мамонтов придвинул стул к его постели:

— Вы в состоянии давать показания?

— Какие показания? — Заключенный удивленно посмотрел на него. — Я же сказал: во всем виноват только я! Я убил…

Распухшие губы перестали слушаться. Дыхание сорвалось, и Женя бессильно откинулся на подушку.

— Убили кого? — Следователь доставал листок и ручку.

— Всех, кто вас интересует, — язык с трудом ворочался во рту, — того мужчину в «Теремке», семью Бобровых, Александра Якушева.

— Вы в состоянии рассказать, как вы сделали это? — Такого вопроса Женя не ожидал и не хотел.

— Какая разница, — он закрыл глаза. — Зачем вам? Вы нашли убийцу, получили признание. Давайте я подпишу, — он протянул руку.

— Все равно нужны ваши показания, — твердо ответил Мамонтов.

— У вас есть показания Климентьевой? — спросил Тихорецкий. — Я уверен: она все рассказала правильно. Напишите: я согласен.

— Молодой человек, — Игоря Владимировича стала злить эта перепалка. — Я бы с удовольствием сэкономил ваше и мое время, однако у нас так не принято. Вы должны дать свои показания, а не ссылаться. Можете написать их на бумаге, можете говорить в диктофон — это ваше право. Но вот так уйти я не могу.

— Прочитайте мне показания Климентьевой, — попросил Женя. Он с ужасом подумал: при той, последней, встрече они не обсудили, что станут говорить, когда очутятся в милиции.

— К сожалению, читать показания свидетелей я тоже не имею права, пока не получу ваши. — Следователь был непреклонен.

— У меня болит голова. — Женя стал поворачиваться к стене. — Придите попозже и пригласите врача.

Мамонтов выполнил его просьбу, однако Женя знал: ему не поможет ни один доктор. Но что же сказала Катя? Почему она не приходит к нему? Ей наверняка сообщили, что он задержан.

— Катя, Катя, помоги мне, — он рвал зубами подушку. — Помоги мне, любимая.

Мамонтов явился вечером.

— Вы готовы говорить? — спросил он, усаживаясь на стул.

Женя кивнул.

— Я начну с самого начала. — Он перевел дыхание. — С Катей Климентьевой мы познакомились в кафе. Я пообщался с ней и понял: это глубоко несчастный человек. Ударом ножа подонок сломал ей жизнь. Если бы ее семья имела деньги, ей бы вернули лицо и все пошло бы по-старому. Однако денег не было. Катя стала для меня самым близким человеком. Я любил и люблю ее и намерен защищать от всякой сволочи, которая считает, что может унижать слабого. Такую сволочь надо убивать.