— И все же прочтите, — выдра прямо-таки сунула листок ей в руки.

Девушка внимательно перечитала, ожидая подвоха. По крайней мере, здесь его не было. Именно так она объясняла убийства на прошлом допросе.

— Все правильно. — Катя положила листок на стол.

— Как вы относитесь к Тихорецкому? — смазливая стерва не отставала от нее.

— Что вы имеете в виду? — Климентьева стушевалась. — Именно сейчас?

— Да, именно сейчас, — кивнула головой оперативница.

— Я боюсь его. — Девушка сделала испуганные глаза.

— И у вас нет ни капли благодарности? — Стерва сверлила ее глазами.

— К Тихорецкому? За что? — Она изобразила удивление. — За убийство невинных людей? За издевательства надо мной?

— За то, что в течение года он исполнял малейшее ваше желание, — констатировала Кулакова. — Кстати, насчет избиения. Вызванный нами эксперт ждет в соседней комнате.

— Но я же говорила вам, — Катя умоляюще посмотрела на Киселева. — Он избивал меня, не оставляя следов. Евгений знал болевые точки. Поэтому ваш эксперт ничего не найдет. — В ее глазах показались слезы. — Не надо мучить меня лишний раз.

— Хорошо, — смилостивилась стерва. — И какое же наказание вы как будущий юрист определили бы сейчас вашему бывшему другу?

Слезы высохли. На лице девушки появилось хищное выражение.

— Я жалею, что отменили смертную казнь, — сказала она. — Евгений ее заслуживает.

— Понятно. — Лариса сделала какие-то записи в блокноте и достала новый листок. — А это уже показания вашего возлюбленного. Прочтите их.

Катя впилась глазами в мелкий округлый почерк Жени, однако не могла сосредоточиться. Буквы прыгали в диком танце, мешая разобрать написанное.

— Прочитать? — услужливо спросил Игорь Владимирович.

— Будьте так добры, — девушка протянула ему листок.

Показания Женьки не ошарашили Катю. Главное, они ее не затрагивали. Она расслабилась.

— Вы ничего не заметили? — Лариса опять пристально смотрела на нее.

— Он объясняет по-другому! — Катя вытерла вспотевший лоб.

— А как вы это прокомментируете?

— В его показаниях упор делается на мое лицо. — Девушка с вызовом взглянула на оперативницу.

— Для чего? — эта стерва не хотела оставить ее в покое.

— Как будущий юрист, могу предположить только одно: мой шрам для него — смягчающее обстоятельство, — она нервно откинула густые волосы.

— Вы бы на месте суда зачли его? — поинтересовался Скворцов.

— Нет, — показавшиеся было слезы давно высохли. Лицо сидящей поражало твердостью и непреклонностью.

— И вам не хотелось бы его увидеть? — заметил Киселев.

— Нет, — ответ был такой же твердый.

— А после этого? — Кулакова достала еще одну бумагу и протянула Кате. Девушка взяла ее дрожащими руками. Она догадалась, что перед ней дарственная.

— Думаю, Тихорецкий зря тратил время на этот документ, — спокойно проронила Лариса. — Вы, конечно, откажетесь от его подарка.

— С какой стати? — Присутствующие в кабинете следователя были поражены ее бледностью. — Я его заслужила. А вам так не кажется?

— Но при вашем отношении… — начала было Кулакова.

Катя совершенно успокоилась. То, чего она ждала несколько долгих дней и ночей, лежало теперь на ее коленях, вещая словами Женьки: моя воля, мое желание. Теперь по закону никто не имеет права лишить ее этого, что бы кто там ни думал.

— Я прожила с маньяком больше года, — Климентьева почти кричала. — И столько вытерпела! Неужели я не заслуживаю нового лица? По-вашему, я его не заработала? А впрочем… — Теперь она смотрела в глаза смазливой оперативнице без всякого страха. — Я тоже знаю законы. Вы должны сделать так, как тут написано. И не теряйте времени, а не то я подам на вас жалобу.

К ее удивлению, сидящие перед ней не изменились в лице и не предприняли никаких действий. Они продолжали смотреть на Климентьеву как на ископаемое, найденное в неожиданном месте.