Небогатое воображение Герхарда было не в состоянии нарисовать образ знаменитого предка в монашеской рясе. Вероятно, на небесах Отто гневался на своего правнука, не сумевшего уберечь Бертрана от колдовских чар…

В странном сновидении барона присутствовал только один из четырёх портретов. Отто фон Шернхабен был изображён на нём в белой хламиде, с большим крестом на груди. Опираясь на золочёную рукоять длинного сверкающего меча, святой предок, казалось, охранял Бертрана.

И ещё один человек находился в библиотеке — красивый молодой мужчина в чужеземной одежде из коричневого сукна. У него было светлое лицо с лёгким румянцем, вьющиеся золотые волосы ниже плеч, глубокие тёмно-синие глаза. Он стоял у стены напротив портрета и пристально рассматривал его. Почему-то особенно хорошо запомнились Герхарду туфли незнакомца — изысканной формы, на высоких красных каблуках.

Барон разглядывал неизвестного, силясь вспомнить, кто он такой, и вдруг каким-то непостижимым образом проник в его мысли. Этот белокурый красавец был изощрённым убийцей, колдуном, уничтожающим род Норденфельдов. Полынь не подпускала его к спящему юноше.

Выхватив шпагу, Герхард бросился на незнакомца. Колдун увернулся с кошачьей ловкостью, но бежать ему было некуда. Трава, разбросанная по библиотеке, очевидно, представляла для него опасность. Пятясь от клинка, он старался не наступать на сухие стебли. Загнанный в угол между стеной и огромным книжным шкафом, он в отчаянии вскинул руки.

— Ваша светлость, отец, пощадите!

Герхард невольно остановился, изумлённо глядя на своего неузнаваемо изменившегося младшего сына.

Это мгновение замешательства спасло колдуна. Он внезапно исчез, словно растворился в мощной каменной кладке. С яростным криком барон рубанул шпагой пустоту в том месте, где он только что стоял.

Пробудившись среди ночи, Герхард больше не смог уснуть. Его одолевало беспокойство. Он был уверен, что неизвестный враг возобновил колдовство. Возможно, это был кто-то из прежних владельцев замка, тайно вернувшийся на родину.

Капеллан посоветовал нарвать полыни, засушить её и разложить в господских покоях. По поверью, запах этого растения отпугивает ведьм и разрушает колдовские чары.

Слуги, посланные за полынью, возвратились к обеду с наполненными доверху мешками. Нетерпеливый Герхард не пожелал ждать, пока трава засохнет, и приказал немедленно разбросать её по всем комнатам и залам. Капеллан окропил святой водой спальни барона и его сына, в тайне моля Бога, чтобы за этим не последовало что-нибудь ужасное. Сон Герхарда он истолковал по-своему.

Новый наследник был непрост. Временами он казался открытым и доверчивым, временами замкнутым и не по-детски серьёзным. Наблюдая за ним, капеллан не переставал удивляться. В этом мальчике было много необычного. Он рассуждал, как взрослый человек, о вещах, недоступных пониманию большинства его сверстников, часто говорил о Боге и святых, не расставался с Библией, но его набожность странно сочеталась с дерзким, независимым характером. В его возрасте Герхард был совершенно иным, да и Бертран тоже…

Если ребёнок до своего рождения принадлежит дьяволу, сможет ли он избавиться от власти тьмы, ведя праведную жизнь в лоне святой католической церкви? Капеллан часто задумывался об этом в ту пору, когда Конрад ещё не был наследником. Монастырь не спасает от дьявола, если в душе нет благодати Божьей. К сожалению, младший сын барона Норденфельда был точной копией своей матери не только внешне…

Когда Августа Венцеслава, невеста Герхарда, впервые появилась в Норденфельде, капеллан понял, что спокойные дни барона скоро канут в Лету. Августа была редкостной красавицей: высокая, с изумительно тонкой талией, с осанкой королевы. Пушистые светлые волосы окружали её лицо лучезарным ореолом. Она любила белые платья, жемчуг и бриллианты, белые цветы, белых лошадей и птиц. Ей нравились музыка и поэзия. Она привезла с собой скрипку и книги в драгоценных переплётах.

Сыграв пышную свадьбу, Герхард и Августа зажили счастливо, в полном согласии. Молодая жена казалась настоящим ангелом. Она всегда была в ровном, хорошем настроении, во всём старалась угодить мужу. Свой долг она видела в том, чтобы подарить ему наследника.

Через девять месяцев после свадьбы родился Бертран. Едва оправившись от первых родов, молодая баронесса объявила супругу, что снова ждёт ребёнка. Герхард был недоволен, но скрывал это, чтобы не обидеть её. Ребёнок умер, не прожив и месяца.

В последующие восемь лет Августа родила ещё четверых детей. Рожала она легко, почти без боли, и на удивление быстро выздоравливала, но младенцы умирали. Смерть сыновей не особенно трогала баронессу. Поплакав день-другой, она быстро утешалась. Иногда капеллану казалось, что в тайне она радуется тому, что её дети не задерживаются в этом мире. Возможно, она опасалась за своего первенца. Не так уж редко младшие братья убивают старших за наследство.

Герхард боготворил Августу. Он бы очень удивился, узнав, что она неверна ему. Её любовником был его друг. Августа никогда не признавалась на исповеди в своей связи с этим молодым распутником, но капеллан подозревал, что её седьмой сын был зачат не от Герхарда. Этого ребёнка она любила до его появления на свет и часто разговаривала с ним, веря, что он слышит её. Она сама выбрала ему имя в честь какого-то куртуазного поэта. Герхард не возражал: Конрад, так Конрад. Он не надеялся, что малыш выживет, и не задумывался о том, почему Августа убеждена, что это будет мальчик.