Смерть Беспалова была квалифицирована как несчастный случай – миллионер, занимаясь чисткой револьвера, случайно спустил курок, не подозревая, что в барабане находится пуля. Контрразведка позаботилась о том, чтобы версия стала единственной; Афанасия Игнатьевича похоронили рядом с двумя сыновьями с большой помпой. Алексей, стоя у гроба тестя, думал о том, что наконец-то его давний план увенчался успехом, однако, странное дело, он не чувствовал себя победителем – наоборот, душу грызло странное, горькое чувство. Одиночество так и не покинуло его, а, наоборот, лишь усилилось...

Татьяна, которую весть о смерти отца повергла в шок, придя в себя, ничего не помнила, в том числе и то, что видела на лице мужа капельки крови.

Было вскрыто завещание Афанасия Игнатьевича – в нем он оставлял все своим сыновьям Кириллу и Василию и дочери Татьяне в равных долях (об Игнате не было ни строчки). С учетом того, что Василий и Кирилл были мертвы, а потомства у них не имелось, все, чем обладал Беспалов, перешло к его дочке.

Смерть родителя, последовавшая всего через несколько месяцев после гибели двух братьев, была для молодой женщины страшным ударом, она проводила большую часть времени в своей спальне и даже отказалась заниматься сыном. Доктора твердили о так называемом посттравматическом синдроме, выписывали новомодные пилюли и микстуры, рекомендовали сменить обстановку и отправиться в путешествие. Алексей же хотел одного – получить полную, абсолютную власть над империей мертвого врага.

Супруга подписала генеральную доверенность на его имя, даже не читая документ, и Алексей наконец-то мог делать все, что пожелает. Он отверг предложения медиков, заявив, что, пока война не закончилась победой Антанты, нечего вести речь о путешествии. Хотя прекрасно знал – даже после победы он никуда не поедет с Татьяной. Он никогда не любил ее, дочь Беспалова была всего лишь одной из ступеней на лестнице, ведущей к обладанию империей врага.

Наконец-то Алексей мог в полной мере проявить все свои качества предпринимателя. Он практически не ночевал дома, постоянно пропадая на одном из заводов, совершая инспекционные поездки по Уралу и Сибири, лично контролируя выполнение заказов. Ему льстило то, что везде его встречают с нескрываемым почтением и даже страхом: еще бы, молодой хозяин, как шептались на предприятиях покойного Беспалова, во все вникает, во всем разбирается, его на мякине не проведешь!

Год пролетел незаметно – воюющие державы еще больше увязли в кровопролитной бойне, что Алексею было только на руку: прибыли военных заводов были колоссальными. Он завел двух новых любовниц – молоденькую курсисточку Лизоньку и красавицу Елену Фелициановну Жигориани, двадцатишестилетнюю «веселую вдову». С Татьяной Алексей практически не виделся: он твердо решил, что разведется с женой, как только война закончится. Конечно, можно организовать ее смерть, однако для чего? От Татьяны не исходило угрозы.

Как-то в середине ноября 1916 года Алексей вернулся домой в отличном расположении духа: его заводы получили новые многомиллионные заказы, а Елена Фелициановна и Лизонька одарили его неземными ласками – раньше соперницы не выносили друг друга на дух, но потом образумились и согласились играть партию в постели в четыре руки.

Едва Алексей очутился в холле и отдал пальто слуге, как из библиотеки вышла Татьяна – в черном платье, с лицом, как обычно, закрытом вуалью. «И что она делает внизу? Ведь обычно же проводит почти все время у себя в спальне», – с неудовольствием подумал Алексей.

– Мне надо переговорить с тобой, причем немедленно, – тоном, не терпящим возражения, заявила Татьяна.

Алексей в изумлении посмотрел на жену – как она смеет к нему так обращаться? Что на нее только нашло?

Он подошел к двери библиотеки. На пороге Татьяна предупредила мужа:

– У нас гости!

Алексей, войдя в библиотеку, увидел пожилую грузную даму, одетую весьма бедно, с ней – неказистую длинноносую девушку с изрытым угрями лицом, а также белобрысого долговязого подростка лет десяти-одиннадцати.

– Чем могу служить? – произнес с неприязнью Алексей, принимая посетителей за просителей. Наверняка какие-либо дальние родственники, желающие получить подаяние от могущественных Беспаловых.

– Неужели ты не узнаешь, Ян? – спросила Татьяна, закрывая дверь библиотеки. – Присмотрись внимательнее!

– К чему эти нелепые игры! – заявил Алексей. Он подошел к пожилой даме и спросил: – Мадам, чем обязан? Кто вы такие?

Дама вытерла глаза платочком и произнесла:

– Но вы ведь не мой сын!

– Разумеется, я не ваш сын, – ответил в раздражении Алексей. – А чего вы, собственно, ожидали, мадам?

– Вижу, что вы незнакомы, – произнесла Татьяна, присоединяясь к ним. – Разреши представить: Гликерия Адамовна Левандовская, твоя матушка, Кристина Казимировна Левандовская, твоя сестра, Сигизмунд Казимирович Левандовский, твой брат. Странно, Ян, ведь ты всегда говорил, что родители твои умерли, а братьев и сестер у тебя нет. Но сегодня я имела возможность убедиться в обратном!

Алексей уставился на гостей – так и есть, наконец-то он понял, на кого похожи прыщавая девица и долговязый подросток: на Яна! Того самого Яна Левандовского, что погиб под колесами автомобиля пять лет назад и чьи бумаги он присвоил.