– Разве?
– лукаво спросила Таня.

– Это факт. А когда-то, казалось, молния в джинсах не выдержит и полетит ко всем чертям! Но поезд ушел, ручками помахали, - и Виктор опять попробовал обнять ее.
– Скажи мне, Танька, - он вдруг осип и глотнул с трудом, - а с тобой... никак нельзя?.. Ну, ты сама понимаешь...

Таня засмеялась.

– Ты же сказал, что никто ничего не пробуждает!

– Ты к этому "никто" не относишься! Так, значит, никак? Невозможно?..

Танька легко вздохнула и отлетела от него.

– Дурачок!
– нежно сказала она.
– Ты двигай своей бестолковкой, шевели!

Крашенинников размял в пальцах новую сигарету.

– Знаешь, Танюша, что я понял: жена - вовсе не женщина для постели!

Таня фыркнула.

– Ты сделал потрясающее научное открытие! Как в известном анекдоте про лошадь.

– Да нет, ты не въехала!
– махнул рукой Виктор.
– Просто всякое чувство, если оно даже и было, улетучивается, испаряется очень быстро, моментально, а дальше поем песню: "Что нам остается от любимых? Что нам остается от любви?" Там и ответ имеется: "остается что-то непонятное..." Или ни фига не остается. Поэтому нельзя рассматривать жену как любовницу, заметь! Это товарищ по оружию, соратник в борьбе. А не получилось товарища - не получилось семьи. Неплохо?

– Да, сильно сказано!
– согласилась Таня.
– Ты молоток!

– Есть такое дело!
– с удовольствием подтвердил Виктор.
– У Ксении я давно засветился, но она, повторяю, умела молчать. Анюта не умеет. А чувихи - они прелесть! Самое оно! У них налицо главное - естественность, непринужденность. Они свободны и раскованны. Чего еще желать? И вообще шлюхой нужно родиться, это не профессия, а призвание. Надо ли закрывать глаза на природу? Несколько лет назад там, где мы снимали дачу, перегородили плотиной речушку. Воду, конечно, загрязнили, рыбу отравили, кругом - мрак, запустение. Думали, видать, речку похерили. Ан нет, фига! Смотрела на эту хреновину речка, смотрела и плюнула. "А пошли бы вы все!.." - сказала речушка и потекла себе в обход плотины метров эдак за пять. Теперь сухая плотина идиотически торчит посреди старого русла сама по себе, а речка преспокойно течет сама по себе. Улет! "Умница, речка, сударыня речка!" Это к вопросу о норме поведения. А вот еще послушай:

Шейх блудницу стыдил: "Ты, беспутная, пьешь,

Всем желающим тело свое продаешь!"

"Я, - сказала блудница, - и вправду такая,

Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?"

– Ты полюбил Хайяма?
– спросила Таня.

– Не то слово, - протянул Виктор.
– Не полюбил, а просто не мыслю себе ни дня без его строчки... "По образу и духу своему!" Вот еще:

Тот, кто следует разуму, - доит быка,

Умник будет в убытке наверняка!

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

Чтоб мудро жизнь прожить,

Знать надобно немало.

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

Это обо мне. И всех касается... Могу продолжить:

Луноликая! Чашу вина и греха

Пей сегодня - на завтра надежда плоха,

Завтра, глядя на землю, луна молодая

Не отыщет ни славы моей, ни стиха.

– Ищешь себе оправдания?
– резковато поинтересовалась Таня.
– Неплохо устроился!

– С этим не поспоришь!
– согласился Крашенинников.
– А что? Дело хорошее! Все ищут, и я тоже. Не вижу в том греха... Все путем! Знаешь, Танюша, когда я сделал предложение Оксане? Я ведь тогда по-настоящему спивался, сейчас это просто лютики-цветочки, детские забавы, Анька не понимает... Я напивался до того, что Оксане приходилось водить меня в сортир... Атас! Сам я не справлялся. Да-да, ни со штанами, ни со своей штукой. Не гримасничай и не морщи нос... В один такой вечер я и сказал ей: "Выходи..." Выходи - это от слова "выход". Выход из положения.

– Значит, ты просто искал человека, который бы тебя водил в сортир?
– жестко спросила Таня.
– И нашел, наконец! Красавицу Оксану с сиреневыми глазами. Неплохой вариант, заметь! Беспроигрышный!

– Да, я мужик не промах!
– подтвердил Виктор.
– Только не нужно делать из меня скотину! Я сам прекрасно знаю, что представляю из себя - дуб дубом!
– но не более того! Ты куда это намылилась?
– с тревогой крикнул он.

– Мне пора, Витя, - отозвалась Таня.
– К тебе собирался сегодня зайти Алеша...

– Да, Алексей, божий человек, - пробормотал Виктор.
– Как же я виноват перед ним... Иногда мне кажется, Танюша, что на свете больше не осталось людей, перед которыми я бы оказался не виноват! "В чем был и не был..." Ты, Алеша Попович, Гера, Татка, Оксана, дети, Анна, в конце концов... Когда ты придешь?

– Завтра, как всегда, - ответила Таня.

Облачко медленно таяло, исчезая в воздухе.

– Покорми Алешу, он голодный, - шепнула Таня, уходя.
– И не пейте слишком много... Пожалуйста.