Ей надо будет жить надеждой, что Джон чист, это было единственным условием продолжения ее существования.

Быть уверенной в том, что с ней все в порядке. Что этот анализ крови лишь для успокоения.

Она вновь и вновь повторяла про себя молитву, когда они ехали к больнице.

Когда они наконец подъехали к центральному входу, Лоррейн почти поверила себе.

Джейсон Смит снова прошелся тряпкой по стойке, думая о том, что за все тридцать лет существования бара она ни разу еще не была так начищена. Джейсон нервничал. Миссис Арчер окончательно и бесповоротно вышла на тропу войны. И если она не сможет снять скальп, который ей нужен, она всегда может отыграться на нем.

Сейчас эта ведьма бесновалась в своей комнате и крушила все, что попадется под руку, сопровождая каждый удар злобными выкриками. Услышав очередной вопль, Джейсон съежился и принялся снова начищать стойку.

— Черт побери этого недоумка Стиви, — пробормотал он, орудуя тряпкой как сумасшедший, — надеюсь, у него отсохнут уши!

— Чьи это уши должны отсохнуть? — спросил Стиви у него за спиной.

Джейсон подпрыгнул:

— Твои, придурок. И не смей больше так ко мне подкрадываться, не то полетишь вверх тормашками.

— Да ладно, хватит беситься.

Джейсон замахнулся кулаком, но Стиви лишь ухмыльнулся и ловко увернулся от удара. Джейсон со злостью процедил сквозь зубы:

— Открывай двери, идиот, пока я не вышиб тебе мозги. Нам уже давно пора начать работать, а она и так сегодня с утра не в духе.

— С чего это она?

— По твоей милости, недоумок. Ей стало известно, что ты наглотался этой дряни, вместо того чтобы продавать ее.

Стиви, все еще находившийся под кайфом, на какое-то мгновение задумался, затем пожал плечами и насыпал тонкую линию белого порошка на барную стойку. Скрутив пятифунтовую купюру в трубочку, он вдохнул порошок через нос.

— Вот же свинья! Я только что надраил стойку до блеска. — Джейсон снова взялся за тряпку. — Дурья башка!

Стиви тряхнул головой и втянул носом воздух:

— Точно, воняет моющим средством.

— Странно, что ты вообще что-то чувствуешь, когда твои ноздри набиты этой дрянью. А что с тобой будет, когда она перестанет действовать? Тухлые мозги, вот ты кто! Никакой от тебя пользы, иди открой наконец эту чертову дверь! — и он подтолкнул его к выходу.

— Есть, капитан! — Стиви не успел дойти до двери, как с другой стороны послышался громкий стук. — Да иду я, иду, черт бы вас всех побрал!

Джейсон нахмурился. Этот умник ходил по лезвию бритвы: если бы Арчер услышала, как он орет на посетителей, она нарезала бы его ломтиками.

Стиви снял засов, дверь распахнулась и ударила его по лицу. Это пришла Лили, она работала за стойкой бара в дневное время.

— Эй ты! — закричал Стиви. — Смотри, что ты сделала с моим лицом!

— Ой, мне так жаль! — в ответ ухмыльнулась Лили, крашеная блондинка сорока пяти лет с теплыми карими глазами и огромной грудью. Эта грудь была предметом особой гордости Лили.

— Еще бы тебе не было жаль! — Стиви пощупал скулу, на которой к вечеру обещал появиться синяк.

Не успев дойти до бара, Лили резко развернулась на своих высоченных каблуках, вместе с которыми ее рост слегка переваливал за пять футов, и направилась прямо к Стиви. Остановившись напротив, она уперла руки в бедра и оглядела его с ног до головы:

— Слушай меня, недоносок. Твоя толстозадая мамаша постоянно норовила что-нибудь стащить. И ты ничуть не лучше. Так что мой тебе совет: постарайся не попадаться мне на глаза. Тебе все понятно?

— Понял, не дурак, — отступив на шаг, сказал Стиви. — Только успокойся, ладно?

Джейсон засмеялся. Стиви глянул на него и презрительно скривил губы.

— Вот и замечательно, — в заключение сказала Лили, — я рада, что мы понимаем друг друга.

Она снова направилась к бару, где, прислонившись к стойке, стоял Артур, один из постоянных посетителей, уже занявший свое излюбленное место. Он дотронулся до древней клетчатой кепки, какие носили еще в шестидесятых. Артур никогда не снимал ее, эта кепка принадлежала еще его отцу, Артуру-первому, работяге, который не пропустил ни одной смены на шахте. Его трудолюбие, однако, не передалось по наследству Артуру-второму, который за все пятьдесят лет своей жизни ни разу не имел постоянного места работы.