— В котором могут помнить про Третью Школу Чародейства.

Поиски храма в портовом городе-столице из-за языкового барьера затянулись до самого вечера, и солнце уже не так яростно атаковало не привыкшую к таким извращениям кожу друзей. Кошка постаралась спрятаться к Веле под рубашку, отчего девушке было еще жарче, но она мужественно терпела, не желая жаловаться. В отличие от Ждана, который ныл и плелся позади, пока совсем не остановился.

Если бы не Веля, сидевшая сегодня на Яровой кобылке и окликнувшая войника, он, наверное, так и остался бы стоять.

— Что еще случилось? — Дарен обернулся на отставшего Ждана.

— Я чувствую себя ничтожеством, — недовольный собственным признанием, проворчал юноша, — червяком, прилипшим к сапогу.

— Это еще почему? — удивленно спросила Велимира. — Глупости какие!

— И вовсе не глупости! Это противно! — и Ждан, предвосхищая дальнейшие расспросы и последующие за ними подколки, указал пальцем куда-то вбок: — вон тот вот черномазый, чем он лучше меня?

Упомянутым "черномазым" был молодой парень, чью кожу солнце отполировало до иссиня черного цвета. Перед собой он вез телегу, накрытую серой тряпицей так, что разобрать, что в ней, было нельзя. Потом завез ее в небольшой сарайчик, после чего через некоторое время снова вышел.

Дарен, понаблюдав за ним, лишь молча пожал плечами, а Яромир, подняв глаза к небу и заслонившись ладонью от уже клонящегося к горизонту солнца, вдруг спросил:

— А кем твоя прабабка была?

Парень задумался. Насколько он помнил, крепостное право отменил Литоган Жестокий, а он правил чуть больше ста лет назад. Значит, бабка-то была крепостной крестьянкой… Ждан поскреб в затылке:

— Кажется… — и замолчал.

— Вот именно, — подхватил Яр, будто только этого слова и ждавший, — ты еще по сути своей раб, а здесь рабства никогда не было. Посмотри на то, как ходишь ты — опустив плечи, будто макака (Ждан тут же обиженно распрямился) — и как ходит он: он нищий, но держит себя, будто царь. И к остальным относится так же, потому что уверен, что он такой же, как они, а они, — Яромир обвел взглядом других людей, — ничем не отличаются от него.

Шатренец снова перевел взгляд на Ждана, думая верно, понял ли тот, что он хотел ему сказать. А если понял, то проникся ли?..

— Но это же неправильно, — наконец, с сомнением отозвался парень, — есть кралли и есть подданные, есть господа и есть слуги…

— А быть рабом — правильно?

— Да что ты-то рассуждаешь, ты же никогда им не был! — досадливо отмахнулся тот. — Тебе при всем желании не понять.

— Это почему? — светлые брови взлетели вверх, — фактически, мой дед еще был рабом. Или, может, ты думаешь, что Шатра всегда принадлежала Заросии?

"Нищий кралль", почувствовав чужой взгляд, обернулся и приветливо кивнул чужакам.

Ждан помолчал (историю своей страны он знал отвратно, чтобы не сказать, что вообще не знал), а потом продолжил:

— Значит, они лучше?

Велимира, протянув руку, дернула его за рукав, вынудив повернуться к себе, и тихо, но твердо сказала:

— Никто не лучше. И никто не лучше. Просто их Нити начались немного раньше…

Дарен хмыкнул, Яромир улыбнулся, и разговор затих. А потом кто-то заметил остроконечную верхушку храма Осуд — богини-покровительницы Третьей Школы Чародейства — Школы Чистого Дара.

— Кажется, нам сюда, — задумчиво кивнул Яромир, трогая бока лошади, — красивый, зараза. И почему у нас таких не строили?

— А сам-то ты сильно почитаешь богиню судьбы? — фыркнул в ответ Дар, тоже любуясь серебристым конусообразным куполом, — мы слишком привыкли полагаться на милость Оара-Создателя. Скоро остальных богов забудем.

Он покосился на бежевые стены: а можно ли им вообще входить в этот храм?

"Это неизбежно, мой сын, — рассмеялась вдруг Эльга в его голове, — или ты думаешь, что единство возможно без единого бога?"

"Хранительница путей, — отозвался войник, — а ты что же, думаешь, это вообще возможно?"

"Наглость никого не красит, сын мой. Я ли не отвечала тебе на вопросы всю жизнь? Мне ли не знать, чем заканчиваются Дороги?"

Дарен вздохнул и подумал в ответ:

"Тебе, Верная, тебе…"

"Сразу бы так, Подаренный, сразу бы так, — ухмыльнулась богиня и соизволила добавить: — ни о чем не думай. В конце концов, все мы — и есть Оар. До скорой встречи, Странник-без-Пути".

"Помню о тебе, Эльга".

И понимай ее слова, как хочешь.

Дар вздохнул и смело шагнул под своды храма.

Витражи тускло поблескивали в светел заходящего солнца, проливая тревожный свет на золотое пятно в центре — горящего диска Осуд. Свечи в подсвечниках, вставленных в стены, ровно горели, придавая помещению таинственность.

Люди в храме молчали. Некоторые стояли на коленях перед вокруг диска, кто-то протягивал руки к статуе Богини, другие молча слушали жреца, сидящего на деревянных скамей, расставленных по всему периметру храма.