–  Одинноль, майор. Это аргумент…

–  Я, пока в точку возврата выходили, да и в самолете уже, долго думал. И вот что у меня в голове сложилось, товарищ полковник.

–  Давайдавай, Виктор, твои догадки иногда очень даже интересными бывают!

–  Вот если я на охоту пойду, на бобра, например… Я же и ловушку ставить буду соответствующую этому, ведь так?

–  Ну. Все так.

–  А если в нее вместо бобра, скажем, медведь залезет - будет с нее толк?

–  Ну, ты нашел, кого с кем сравнить! Ясен пень, разломает медведь твою ловушку.

–  Вот смотрите, товарищ полковник, что у нас выходит. Как я понял, после того, как загнали фрицы Леонова на полигон…

–  Ты в этом точно уверен?

–  А некого больше, товарищ полковник. И в документах трофейных об этом я краем глаза прочитал, и ефрейтор пленный подтвердил. Да и сам Леонов передал нам банку немецкого спецпайка. Все сходится, Михаил Николаевич, все! Он был на полигоне!

–  Допустим, что был. Что из того?

–  Вот тут бобровый капкан и не выдержал… Не тот зверь в него залез. И профессор не просто так с полигона уехал. Он свою шкуру спасал! Чтото не так там пошло…

–  Дваноль, майор! Ты этого знать не мог. Там у них действительно бардак начался. Взбунтовались профессорские подопечные, да и начали по своим стрелять. Вот и рвануло руководство управления «С» подальше от возможных неприятностей.

–  Управление «С»? В документах оно часто упоминается. Я, к сожалению, не все прочел, но это название видел.

–  Покойный профессор в нем и трудился. А штандартенфюрер, вами упокоенный, его возглавлял.

–  Ага! Так вот, товарищ полковник, я продолжу. После этого случая на полигоне немцев и затрясло. Они были нацелены одну группу ловить - нас. А Леонов оказался им вроде песка в шестеренках. То они на нас бросались, то на него. А уж после того, как самого Борга завалили… и вовсе бардак начался. Он же, что ни говори, талант был. Умел на ходу импровизировать и быстро всю схему перестраивать, с учетом изменившейся обстановки. Если бы от Волохово нас его ребята гнали… я бы с вами сейчас не разговаривал.

–  Даже так?

–  Да, товарищ полковник.

–  Да… ну, не скажу, что вам повезло. Хотя и без везения не обошлось, это точно. Как говорил один из моих учителей - везет тем, кто успевает это вовремя заметить. И кто же из вас оказался такой везучий?

–  Котенок это. Младший лейтенант Барсова. Вместе с Леоновым они Борга и ухандокали.

–  Котенок! Это уже не котенок, а тигренок получается! Такого зверя задавить! Передай ей мою личную благодарность и можешь писать представление. Не только на нее, кстати. Вы все, кто уцелел, этого заслуживаете.

–  Так мы же, товарищ полковник, основного задания не выполнили.

–  А в этом, майор, твоей вины нет. Такого уровня противодействия вам никто, да и я сам в том числе, не ожидал. И не готовились к этому, если честно. Кроме того, если учесть документы да паек этот немецкий… Да и профессора покойного, вдобавок еще и Борга к нему приплюсовать… Не всякая войсковая операция такого эффекта достигает. Это ты еще всех последствий вашего рейда не знаешь. А они есть, можешь мне поверить. И весьма серьезные!

–  Тут вот еще что есть, Михаил Николаевич…

–  Ну?

–  Барсова, когда мы уже назад летели, мне сказала, что узнала Леонова.

–  И что ж ты раньше об этом молчал?! Где они встречались? Когда?

–  Тут вот какое дело, товарищ полковник… Самого Леонова она, до встречи в деревне, конечно, не видела. Но вот манера его передвижения, стрельбы… вопросы, которые он ей задавал, фокус с пустой гранатой… Вы Манзырева помните?

–  Зека этого, что с ней из немецкого тыла выходил? Помню, читал про него.

–  Так вот, Барсова уверена, что Леонов знал такие вещи, которые, кроме Манзырева, никто другой знать более не мог.

Немков зашел к нам через два дня. Держался важно, вездесущая Анька сообщила, что немцы назначили его старостой. И это мгновенно сказалось на манере общения. Всем споим видом он показывал, что делает нам одолжение. И если бы не необходимость лечить больного деда, ноги бы его в нашем доме не было. Поздоровался он, тем не менее вежливо. Дядька с ним общаться не захотел, молча взял баночку для мази и ушел в сарай.

–  Обижаетесь на меня?
– спросил Немков, поворачиваясь ко мне и присаживаясь на край кровати.

–  А вы как полагаете?

–  Зря… Это же не я придумал, у солдата чтото разыгралось воображение.

–  Вы могли его остановить.

–  Как?

–  А как это сумела сделать девчонка?

–  Ну, знаете! Это наоборот могло привести к обратному результату. Да и не стал бы солдат стрелять.

–  Не знаю. У меня както не было возможности убедиться в серьезности или несерьезности его намерения.