–  Да… печально, что вы меня не понимаете…

–  А вы объясните, может и пойму. Я же тут, как бирюк в норе, ничего не знаю и не слышу. Вот вы теперь начальником стали, так я и не знаю, как это принимать? К добру, аль к худу?

–  Должен же ктото думать и про этих… - он обвел рукой по сторонам, - недалеких людей…

–  Повашему, они тут все недалекие? Может быть вы ошибаетесь?

–  Бросьте! Вы и сами из этих мест, но успели уже увидеть другую жизнь. Должны понимать, что мир не кончается за околицей. У нашего народа есть шанс! Уникальный, такого больше не будет!

–  Это какойтакой… шанс?

–  Мы можем войти в братскую семью просвещенных народов! Народов Европы!

–  В качестве кого? Прислуги?

–  А что в этом такого зазорного? Если даже и в этом качестве? Все начинали этот путь с самого низа!

–  Не знаю. В ихней истории я не силен…

–  Да поймите вы!
– видать с собеседниками у бывшего бухгалтера было совсем плохо, раз он стал со мною откровенничать.
– Нас одних туда никто не пустит!

–  А надо?

–  Вы что, так и хотите всю свою жизнь прожить среди этой… серости? В глухой и беспросветной тоске?

–  Ну, я чтото не тосковал раньше уж слишкомто… А почему вы думаете, что там, в этих ваших Ивпропах, жить лучше? Вы это сами видели?

–  Видели другие. Вполне достойные люди, которым можно верить. Да и газеты надо читать, понятное дело, что не советские.

–  Немецкие?

–  Другихто нет!

–  Так врут все в газетахто…

–  Это в советских врут! А немцы - культурная нация, им врать зазорно!

–  Не знаю. Языками не владею, а потому и сказать ничего не могу. Да и зачем вам я? Почти инвалид…

–  Я дядьке верю! Сказал он, что ходить будете, значит, будете.

–  Так это еще когда будетто…

–  Будет! Тогда и поговорим, есть у меня к вам предложение одно.

–  Какое же?

–  Вы ведь водить машину можете?

–  Могу чинить, могу и управлять, - пожал я плечами.
– А что?

–  Да так… есть у меня одна мысль. Заодно и с немцами подружимся, они хорошую услугу помнят! Так что, выздоравливайте, а там всем работа найдется. И вам и мне и даже девчонке этой… как ее зовут, кстати?

–  Вроде Аней звать. Не знаю точно, она же не ко мне ходит, а к Хрисанфу.

–  Зачем?

–  Молоко ему носит. У них тоже ктото там заболел, вот они молокомто и расплачиваются.

–  И часто она к вам заходит?

–  Нечасто. Ято вижу ее, только если она в дом войдет, а так не всегда бывает. Может она на улице дядьке горшок отдаст, да и уйдет. Откуда мне знать?

–  Да? Ну да и Бог с ней! Поправляйтесь скорее!

Похлопав меня по плечу, Немков удалился. А меня не оставляла мысль, что чегото я упустил в нашем разговоре. Какието детали я явно зевнул…

Сегодня я пошел… на ногах… И произошло это както буднично и обыденно. Захотел встать и на костылях доползти до туалета. Он у дядьки во дворе располагается. Протянул руку за костылем, а он возьми да упади на пол. Я на автомате сунулся за ним и… обнаружил себя стоящим на обеих ногах. Попробовал шагнуть - вышло! Вошедший в комнату Хрисанф подхватил меня под руки: «Нуну! Куда поскакал!». Проводил до туалета и по возвращении усадил на кровать, предупредив, чтобы я двигался осторожнее и пока не слишком перенапрягался.

–  Ден пять пройдет - тады в полную силу можно! А покудова, вон, по горнице ходи.

Уложив меня на постель, он привязал к обеим моим ногам веревки, пропихнув их во ввернутое в потолок кольцо. К другому концу он прикрепил тяжеленные железяки.

–  Лежишь и ногами шевелишь. Тудасюда, чтобы железки об пол не брякали сильно! Ноги разогреть тебе нужно.

Вот я и лежу, по несколько часов в день, напрягая ноги, поднимаю и снова опускаю на пол железяки. Все это перемежается перерывами на ходьбу по горнице.

И, надо сказать, что эффект получается просто поразительный! Ноги словно выросли заново! Первые два дня я уставал до мельтешения в глазах, потом втянулся, стало легче, да и мышцы перестали уже так болеть.

На пятый день после обретения мною способности к самостоятельному передвижению к нам во двор заявился Немков. И не один. Его сопровождали двое мордастых парней с винтовками. Я как раз лежал в кровати, переводя дух после очередного поднимания железяк. Веревки от ног я отвязал, сапоги снял, как это делал всегда, укладываясь на кровать. Так что, на первый взгляд, все было как раньше.