— И ты думаешь, что миссис Дэлтон подозревает его?

— Откуда я знаю? Что она искала прошлой ночью? Что могло быть в сарае? Может быть, второй ключ от сундука? А может быть, мы все просто лишились рассудка и деньги все еще находятся в сундуке?

— Значит, следует считать, как мы полагали и раньше, что преступление совершил сумасшедший! — сказала я, стараясь улыбнуться. — Что нам делать, Джордж? Я просто схожу с ума, сидя здесь.

— Полиция сегодня открывает сундук, как сообщила Лиззи. Они попытались открыть его вчера с помощью ледоруба, но не смогли. — То, что Джордж все это знал, указывало не только на то, что наш телеграф, распространяющий сплетни, очень эффективен, но и на то, что наши слуги — умные люди, чего мы недооценивали. — Если денег там не окажется, мне бы хотелось, чтобы ты поискала кое-что на ничейной земле. Я бы сам сделал это, но должен идти на работу. — Он взял карандаш и на салфетке стал рисовать мне план. Мы используем салфетки из материи. Жители Полумесяца считают, что бумажные салфетки означают нежелание стирать.

— Вот Полумесяц, — говорил Джордж. — А вот то место, где я нашел золотую монету. Советую тебе пройти туда через Юклид-стрит и внимательно осмотреть лесополосу. Понимаешь, деньги могли закопать. А если их закопали, то именно там. — Он посмотрел на часы и встал. — Нужно идти. У твоих слуг и так уже есть о чем поговорить. Если удастся проникнуть в дом Ланкастеров и узнать, что нашла полиция, позвони мне.

Я согласилась и проводила его до дверей.

— Интересно, кто-нибудь сообщил Хелен Веллингтон о Джиме? — спросила я. — Если она знает, что у него неприятности…

— Она будет рада этому!

— И все-таки кто-то должен быть с Джимом. В доме нет даже слуг. Он совсем один.

— Если хочешь знать мое мнение, то ему лучше быть одному, чем с Хелен. — Он похлопал меня по плечу. — Джим вполне может о себе позаботиться. Пыль в доме его не волнует, а поесть себе он купит. Мы будем о нем волноваться, когда узнаем, что деньги пропали, а пока оснований для беспокойства нет.

— А если они пропали?

— Тогда уже полиция точно его арестует.

Когда я вернулась в столовую, Энни с любопытством и осуждением рассматривала план, нарисованный на салфетке.

— Он должен был бы нарисовать все это на бумаге, мисс Луиза.

— Я выстираю салфетку, — поспешила оправдаться я.

Она собрала грязную посуду и отнесла на кухню, а я взяла со стола салфетку, чтобы выстирать, как вдруг она вернулась и сказала:

— Старик Ланкастер заболел и слег, мисс. Сегодня утром он выпил только чашечку черного кофе. А Эллен хочет их оставить. Ей не понравилось, как полиция вчера рылась в ее одежде.

Я стояла с салфеткой в руках и понимала, что она хочет спросить меня о чем-то, что она вернулась именно для этого. Но лицо ее ничего не выражало.

— Послушай, Энни, — сказала я наконец, — если тебе известно что-то, что следует сообщить полиции, то сделай это.

И тут же я поняла, что совершила ошибку. Услышав слово «полиция», она сжалась.

— Я ничего такого не знаю, мисс.

— Тогда не надо обращаться в полицию. Может быть, ты хочешь что-то сказать мне? Что-то необычное? Совершено ужасное преступление, Энни. Ты же не хочешь, чтобы преступник остался безнаказанным?

— Много чего необычного происходило в эти дни, — ответила она довольно резко, — но это не имеет никакого отношения к убийству.

— А откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Энни, — обратилась я к ней с отчаянием в голосе, — мне-то ты можешь рассказать. Это связано с Пегги, которая работает у Ланкастеров?

Лицо ее выразило такое явное удивление, что я поспешила добавить:

— Или с какой-нибудь другой горничной?

Все, что я ей сказала, было настолько неуместно, что она зажалась и вышла в буфетную с поднятой головой.

После девяти часов я отправилась к Ланкастерам, чтобы спросить Маргарет, что мне делать с перчаткой. Мама спала, и я вышла, не предупредив ее. Я ничего не рассказала Джорджу о перчатке. Хотя на дворе стоял август, было очень холодно. Я боялась, что в доме могут затопить батареи. А это значило, что нужно будет заливать воду в плошки под крышками и что перчатка будет обнаружена. Я не могла рисковать.

Хотя было очень прохладно, светило солнце. И все блестело после дождя, прошедшего ночью и отмывшего зелень. Даже дом Ланкастеров, белый и чистый, выглядел веселым. И единственно необычным было присутствие перед домом полицейского и фоторепортера, пытавшегося найти такое место, откуда можно было бы сфотографировать дом так, чтобы деревья не закрывали его полностью.

На дороге я встретила миссис Тэлбот и была поражена ее видом. Выглядела она ужасно. И это при том, что, несмотря на всю свою эксцентричность, она была довольно веселой женщиной. Теперь даже голос ее стал тише.

— Я несу им немного мясного бульона, — объяснила она. — Мистер Ланкастер заболел.

Мы пошли вместе. В дом вошла я одна, а она просто отдала бульон Дженни и ушла. Дженни без разговоров меня впустила. Когда я вошла в холл, то увидела в библиотеке группу людей.

— Могу ли я видеть мисс Маргарет?