— Без сомнения. Потому что искателям истины наплевать на их соседство.

Они поцеловались. Питер представил себе идиллию, в которой их жизни когда-нибудь объединятся навсегда. Пусть даже на год или пару лет. Они снимут комнату в Киото или отправятся в круиз, где познакомятся друг с другом по-настоящему. Вот будет здорово…

Понимание того, что приятное никогда не длится долго, настроения не испортило. Такова жизнь. В прошлом Питер несколько раз имел кратковременные связи; одна из женщин, Эмма, даже заняла в его жизни целых семь лет. И все же по-настоящему очарован был только Лючией.

Однако он еще не был посвящен в ее планы.

Они снова поцеловались и обнялись. Их тянуло друг к другу, словно Питер и Лючия представляли собой единое целое. Приятный самообман. Они любили одинаковые игры, но это не означало, что они мыслят также одинаково. Питер теперь задумывался о предстоящих исследовательских миссиях и о проблемах, с ними связанных. Смогут ли их энграммы, наскоро собранные в команды на основании лишь одних сомнительных тестов психологической совместимости, справиться с задачами, поставленными ОЗИ-ПРО? Или такой принцип «подбора кадров» окажется малоэффективным? Его уже волновала парочка таких гражданских менеджеров, которые могли легко провалить свои миссии.

К сожалению, Питер не обладал реальной властью, чтобы иметь возможность эффективно вмешиваться в принятие решений в подобных вопросах. Поэтому он сознательно отказался от участия в деятельности групп текущего контроля за работой экипажей в ходе полетов. Ему больше нравилось оставаться за кадром — убеждать людей делать то, что ему нужно, но без явного принуждения.

Питер почти удивился, когда Лючия после небольшой паузы снова вернулась к предмету только что закончившегося разговора.

— Самый важный вопрос состоит вот в чем: куда нам теперь? Энграммы вскоре отправятся в космос, а что делать нам? Должны ли мы продолжать жить так же, как и до этого? Притворяться, что участие в проекте по созданию энграмм не изменило нас самих?.. Узнаем ли мы когда-нибудь, с чем довелось встретиться нашим копиям? А чем мы будем заниматься все эти долгие годы ожидания? Что, если кто-то из наших энграмм расстанется с жизнью или погибнем мы сами? Мы бессмертны или обречены умирать сотни и тысячи раз?..

— Мне показалось, что ты обещала мне не увлекаться метафизикой.

— Я обещала попытаться, но не более. — Лючия улыбнулась, но улыбка получилась излишне самодовольной. — Энграммы активируются завтра утром. В течение года большинство из них покинет Землю. Мы вновь остаемся одни. Ты, я, Дональд, Джин, Крис и другие. Мы — как вдовы викингов, которые навсегда прощаются со своими мужьями, уходящими в шторм. За исключением того, что они — не мужья, а мы не жены, и даже не друзья. Они — это мы сами.

Внезапно Питер почувствовал смертельную усталость. Тема была совершенно абстрактной, если не брать в расчет заложенный в ней скрытый смысл. А раз так, то настало время говорить начистоту.

— Они на самом деле не мы сами, Лючия. Они только наши копии.

— Думаю, что твои энграммы вряд ли будут благодарны за подобные мысли, Питер. — Она улыбнулась, возможно, угадав его скрытое желание. — Имей в виду, что наш разговор записывается на матрицу, которая перейдет по наследству твоим копиям.

— Пока что меня не очень волнует проблема самооценки моих энграмм. Ощущают они себя реальными или нет — какая разница? — Питер широко улыбнулся, и теплая волна вновь пробежала между ними. Хотя бы еще пару лет вместе… — Здесь и сейчас, мы оба, Лючия, вполне реальны; остальное меня не волнует. Даже то, что наш разговор записывается.

Она улыбнулась в ответ:

— Пока наша беседа не стала достоянием прессы, не так ли?.. Питер промолчал.

Плохо, если в тренировочном лагере для участвующих в процессе создания энграмм не удается завязать настоящую дружбу; с другой стороны, с учетом специфики такой работы иногда лучше, чтобы близкие отношения не становились долговременными. Если она уйдет завтра, то он всегда будет ее помнить, и эти воспоминания станут в его жизни самыми ценными. Ее кожа, походка, образ мыслей — все это останется вместе с ним. Даже если после нее у него будут другие женщины. Эти хрупкие мгновения останутся одними из самых прекрасных. Они тем более ценны, потому что нестойки, словно пена волн на морском побережье. Все пройдет, но тонкие механизмы памяти окажутся в сотни раз устойчивее и потом не раз донесут до него ее светлый образ.

Если соблюдать аккуратность, так будет вечно.

Вечно…

Вокруг висела кромешная тьма и стояла гробовая тишина. Голова Питера раскалывалась на части, словно к ней кто-то только что приложился топором, а тело болело и ныло. Суставы совершенно не хотели гнуться, и еще ужасно хотелось в туалет. Словно он уже много часов был без сознания и теперь случайно очнулся…

Затем до слуха Эландера донесся какой-то странный шум, похожий на всхлипывание. Совсем рядом.