– Дудки! Я люблю… любила одного человека!

– Увы, произошла перезагрузка. Твои внутренности теперь из ненаполненных сосудов. Вместо чувств – хорошо развитое воображение. Эта неудовлетворенная бездна может разорвать тебя изнутри, и ты исчезнешь, смертельно раненная осколками.

Фея старалась не показывать вида, что прозвучавшие слова болезненны:

– Хорошенькая плата за жизнь!.. Я бы твоего лектора, который научил тебя нести этот словесный понос, расстреляла бы раньше, чем дворовых пацанов, открывших тебе богатый матерный язык… – Она почувствовала, как забытая злость вновь закипает в ней. – Расскажи-ка мне лучше, человек из подворотни, чем ты можешь помочь моему горю? Исцелить?

– Возможно. Я бы назвал это по-другому – совершить чудо.

– Найди хромого, кривую с неизлечимой молочницей. Я не пользуюсь бесплатными услугами народных целителей без лицензии.

– Если я обладаю силой, это не значит, что хочу быть банальным. Зачем размениваться на лечение, когда можно попробовать воскресить и жизнь, и чувства?

– Улёт! Кто тебе тексты пишет? – возмутилась Фея. – Мне твои подвиги Гиппократа нужны как Дюймовочке обувь тридцать девятого размера. Просто помоги найти Кораблева.

– Помочь найти или помочь спасти?

Фея подошла к панорамному виду Москвы. Он показался нарисованным на холсте окна – ночь, надвигающаяся на все более неуверенную иллюминацию города, уплывающие в темноту стены Кремля, силуэты домов, хвосты автомобильных пробок…. – близок день, когда они уже не смогут вынырнуть.

Девушка зажмурилась:

– В нынешних условиях это одно и то же.

Robbie Wiliams: «Supreme»

Замерев у противоположной стенки, мужчины смотрели Оле в рот. Она безраздельно завладела их вниманием сразу после вопроса Сани: «Ну и как, тебе нравится твоя работа?»

Толя не прекращая сигналил, пытаясь расшевелить машины, по непонятным причинам скопившиеся на улицах Москвы. На крыше, надрываясь, крутилась мигалка. В двенадцать часов ночи на улице было светло и суетно, как днем.

– У полиграфии есть будущее. Человечество не использовало все возможности визуального ряда. Мир страдает от недостатка выразительности, – продолжила Оля. Пошарила рукой под своим лежаком, достала огромный фотоальбом и протянула его Кратеру, который во время разговора старательно прятал взгляд от настойчивых глаз медсестры.

В альбоме оказались художественные фотографии Оли различной степени обнаженности. Почти на всех она позировала в черном халатике и бейсболке, приоткрывая тайные и не совсем тайные закоулки своего тела, немыслимо выгибаясь для лучшего их обзора.

– Сюжетная линия хромает, – заплетающимся языком заметил Костя, внимательно разглядывая подписи к фотографиям: «Оля и шаловливое перышко», «Ловкие пальчики творят чудеса». – Почему все время в черном?

– Когда работаю интим, гражданское не надеваю, – быстро ответила Оля. Девушка беззастенчиво расстреливала мужчин глазами. Ее лицо покинула сосредоточенность. Оно открылось, губы вмиг припухли, взгляд призывал, давая понять – преграды, в которые заковано личное пространство медсестры, пали. Да и само это пространство здесь только для того, чтобы присутствующие мужчины начали его заполнять. Оля сорвала «Чавеса». Казалось, ей на голову выплеснули галлон невероятно тягучего меда – пышные волосы рыжей волной вытекли на плечи, заструились по лицу.

Нескромный свет уличных огней, мимо которых проплывала «скорая», нырнул в глубокий вырез халата, обнаружив там кружевное белье на размер больше покачивающихся бугорков, которыми так откровенно предлагалось воспользоваться.

– Т-т-ты сейчас т-тоже интим работаешь? – заикаясь, спросил Костя.

Кратер осмелился поднять глаза и восхищенно-вопросительно посмотрел на Олю.

Удивление Оли было легким и недолгим:

– Если вы этого не знали, можно пересмотреть наши планы на вечер.

«Иногда заняться сексом хочется намного больше, чем спасать мир. Интересно, это чья-то фантазия заискрила или…»

Мысли Кораблева перебил водитель Толя:

– Мужики, определитесь, наконец, куда следовать для разврата?

«Может, еще денег ему дать? Не объяснять же, что не знаем, ни куда ехать, ни что делать. Кто приютит в мегаполисе чародеев-идиотов и двух медработников, по совместительству – сутенера и проститутку?»

Би-2 & Агата Кристи: «Все как он сказал»

– Я не дам этому миру исчезнуть! – громко и самоуверенно заявила Фея, когда они поднимались в лифте. Пожилая семейная пара, составившая им компанию, выпучила глаза.

Номер действительно выдали шикарный. Без проволочек, без излишней подозрительности – сегодня отель не мог похвастаться наплывом клиентов.

Изучая, как отзывается на воспоминания гулкая равнодушная пустота внутри, Фея убеждала себя заснуть. Как и любая женщина во все века, она пользовалась бессмертными банальностями Скарлет О’Хара.