Как женщине, мне было неприятно, даже болезненно, такое услышать. Я горестно посмотрела в сторону, не желая, чтобы Калеб видел мои глаза.

– Почему?

– Ты родила в ту ночь, когда Дрю вас похитил. Он тебя бил...
– голос Калеба дрогнул, будто он, даже теперь, когда все в порядке, не мог в такое поверить.
– Ты много раз падала, и еще, он ранил тебя в живот. Во время кесарева сечения, им не удалось спасти... некоторые органы.

Мысли мои стали тяжелыми. Меня затошнило, и я привалилась к какому-то валуну. Что же в тот вечер с нами сделал Дрю? Если сначала меня посетило чувство неудовлетворенности и бунта, когда я узнала, что отец стер память, то теперь я была ему очень даже благодарна. Забвение - это радость!

– Прости, что пришлось сообщить тебе такую новость.

Калеб присел рядом и обнял мои ноги. Я машинально запустила руку в его волосы и тревоги постепенно отступили. Так всегда случалось, когда он был рядом. Мое сердце трепетало от его прикосновений, и стоило только на него посмотреть, я готова была выполнить все, что он попросит.

– Нет, все нормально, просто как-то неожиданно. Хотя не знаю, согласилась бы я перенести беременность еще раз, ты себе представить не можешь, что это такое. Особенно первые пять месяцев, я их так ненавидела, а потом стало легче. Просто ты был рядом.

Калеб взял меня на руки, и понес вверх по тропинке.

– Давай поговорим о будущем завтра, по-моему, на сегодня достаточно потрясений.

– Да мистер Сторк, это уж точно, - слабо отозвалась я, а Калеб рассмеялся.

Попробуй тут сопротивляться, когда я прижата к его груди, а губы Калеба в такой манящей близости.

Пока я мылась, Калеб переодевался, и мне казалось, я готова проговорить с ним всю ночь. Но устроившись в его холодных руках, почти сразу заснула, так и не дослушав, как прошла выставка.

Глава 25. Разговор о будущем

Николай Мартызенски

Стих утешения

По улице один идёшь и думаешь о смерти,

О людях, что вокруг тебя текут в потоке,

О том, что все мы раньше были дети,

О странностях судьбы и непреклонном роке.

И пусть диск солнца скрыт за облаками,

Ты точно знаешь, что за ними -- неба синь,

И знаешь, что не всё видать глазами,

И даже помнишь что-то про простой аминь.

Ты просто смотришь, как бежит людей вода,

Полна цветов любви и гадостных отметин,

Ты точно знаешь, что никто не навсегда,

Но верить хочется -- никто из нас не смертен.

Три дня прошли в счастливом забытье. Ночью нам нужно было улетать с острова, а мы так и не успели поговорить о будущем. Я хотела обсудить с Калебом многое, и мое превращение было в списке первым, и самым важным вопросом. По крайней мере, для нашего будущего.

Погода стояла ошеломительно теплая и, подумав, что скоро мы вернемся в промозглую сырость Англии, я содрогалась. Я любила свой дом, родителей, которые звонили двенадцать раз за три дня, и своих друзей, так же мне хотелось увидеться с детьми, но заканчивать этот странный медовый месяц, не хотелось. Здесь я была счастливой. Здесь я отдыхала. Со мной был Калеб, и тоска отступала.

Калеб отлично готовил и баловал меня каждый день средиземноморской кухней, от чего я разнежилась и не хотела никуда уезжать. А вспомнив, что придется ходить в школу, где все знают о случившемся больше меня, так и вообще расстраивалась. Но о подробностях я Калеба не расспрашивала. Мне становилось жутко только от того, что я от него узнала, а помня все подробности, вряд ли смогла бы нормально жить, осознавая случившееся. С меня хватило той депрессии, в которой я жила после изнасилования.

– Думаю, я для начала доучусь.

– Для начала чего?

Калеб мыл посуду. Так как вода была ограниченным удовольствием на острове, мыть нужно было вручную, причем в миске, так как и с септиками была некоторая проблема. Он, недоумевая, обернулся ко мне. Ну кому может так идти мытье посуды? Что бы он ни делал, и в чем бы ни был одет, Калеб постоянно притягивал мой взгляд.

– Перед тем, как стать вампиром. Думаю, у меня достаточно времени, чтобы оставаться молодой, и красивой.

Калеб на миг замер и отвернулся.

– По-другому я и не думал.

Значит, Калеб осознанно избегал разговоров о будущем. Ох уж это его недоверие.

Я помогла ему все сложить на место, невольно содрогаясь от этой белой, стерильной кухни, и поспешила забрать его из дома, тот нагонял на меня разочарование и тревогу, хотя считалось, что белый цвет должен успокаивать.

– А куда ты хочешь поступать? Ты ведь в этом году заканчиваешь школу.

– В Бредфорд.