Эстель медленно шла по городу, и жители испуганно шарахались в стороны, едва завидев потерянно бредущую девушку, охваченную ярким сиянием. Эльфийка оказалась совсем одна, но даже не заметила этого. Сила, бушующая в ее крови, не могла найти выхода, только закручивалась вокруг нее мерцающей спиралью, и Эстель горела, точно зажженный факел. Маги, совсем как люди, становятся гораздо сильней, когда их снедают чувства.

— Стой, — раздался тихий и спокойный голос. В нём не было ничего от приказа, но такой уверенностью веяло от этого слова, что Эстель тут же подчинилась. Подняв глаза, девушка увидела стоящую неподалеку женщину. Она была уже далеко не молода, но высокая и статная, с прямой и непринужденной осанкой, пронзительным и мудрым взглядом глубоко посаженных глаз. Посеребренные тяжелые волосы собраны в строгую прическу, одежда простая, но очень опрятная и носится с таким достоинством, что и эльфийской королеве далеко до этой почтенной матроны. Красивые, внушающие уважение руки труженицы степенно сложены на груди, а сама женщина смотрит на Эстель с высоты своего роста так, как смотрят на глупого ребенка, сотворившего какое-то нелепое хулиганство вопреки многочисленным предупреждениям родителей и пострадавшего при этом. В общем-то, и наругать непутевое чадо просто необходимо, чтоб впредь не совершало ничего подобного, и пожалеть, и утешить тоже нужно. Так могла бы смотреть мудрая, строгая, но справедливая бабушка на плачущую озорницу-внучку, несколько свысока, хоть и возвышалась над Эстель всего на пару дюймов.

— Хочешь узнать свое будущее, Эстель Руаваль? — просто спросила незнакомка, и прозвучало это так естественно, что девушка даже не удивилась тому, что посторонняя женщина знает ее имя.

— А разве оно у меня есть — будущее?

— Не говори глупостей, Эстель. Будущее есть у всех, нужно только в него верить. Влюбилась в своего врага? Ну, что ж, всякое бывает, и такое тоже. Дала клятву и жалеешь об этом? И от клятвы отказывались, знала я таких отчаянных смельчаков. Нет ничего невозможного в этом мире — можно и саму смерть победить, и самому при этом живым остаться, душу свою сохранить, поломав пророчества своей волей… Хотя, — женщина вдруг замолчала и задумалась, глядя вдаль, — что-то я забегаю вперед, это еще не случилось. Но случится, обязательно, вот увидишь. — Странная дама хитро посмотрела на Эстель, будто это заявление имело к ней самое прямое отношение. — Именно, — улыбнулась женщина, с удовольствием наблюдая за тем, как на лице эльфийки отразилось искреннее изумление. — Этот отчаянный молодой человек, которому никто не указ, для тебя не чужой. Если, конечно, ты… Ладно, о чём я тут рассуждаю! Слишком многое сейчас зависит от твоего решения, Эстель. Только от твоего. Сейчас именно ты творишь Историю, девочка. Выбор за тобой. Гляди же!

Прохожая, которую девушка приняла было уже за городскую сумасшедшую, говорящую странные вещи и путающую прошедшее с грядущим, вытянула перед собой руку, и белые камни мостовой скрылись за набежавшим сиреневым туманом. Мерцающее марево быстро потекло, изменяя форму, и вот перед Эстель соткался странный рисунок.

— Ты стоишь на перекрестке, Эстель Руаваль. И от того, по какой дороге ты пойдешь, зависит не только твоя жизнь и жизни твоих близких, но, во многом, и судьба этого мира. Вот как выглядел бы твой путь, если ты оставишь всё как есть, выйдешь замуж за принца Рейнгальда и будешь жить с ним в мире и согласии. — Рука провидицы простерлась в сторону иллюзорной дороги — ровной, светлой, прямой, как стрела, уходящей далеко-далеко за горизонт. Неторопливо звучал голос предсказательницы, и слова ее завораживали, усыпляли, успокаивали. Затихала боль, и хотелось слушать и верить ей. — Тебя ждет покой и почет, всеобщая любовь и уважение. Ты будешь жить в мире и достатке, тебя будут восхвалять подданные, твою красоту и мудрость воспоют менестрели, о тебе сложат баллады и саги, возможность запечатлеть твой образ почтут за высочайшую честь лучшие скульпторы и живописцы. Твоему слову будут послушны, перед твоей добродетелью склонят колени величайшие правители, воины и маги. Ты станешь верной женой и подругой, любящей матерью, справедливой и милостивой правительницей. Ты вознесешься на недосягаемую высоту, ты получишь всё, о чём только можно мечтать, ты будешь обладать такой властью, какой не обладала еще ни одна женщина…

— Но?… — Эстель нашла в себе силы избавиться от упоительного наваждения, и морок рассыпался. Женщина взглянула на нее, и в ее мудрых глазах мелькнуло искреннее удивление.

— Тебе мало всего этого? Тебе первой я предлагаю такие возможности, какие никому и во сне не снились! Взгляни на это — всё в твоей власти, даже делать ничего не нужно, лишь довериться своей судьбе!

Эстель бросила долгий взгляд на прекрасную дорогу. Там пели птицы, там сияло ослепительной чистотой безоблачное небо, там светило ласковое солнце, а путь сам так и ложился под ноги. Но девушка отчаянно тряхнула головой. Нет!

— Так чего же не будет в этой сказке? Что я потеряю?

— Ну и упрямая же ты, леди Эстель! — покачала головой незнакомка, и в голосе ее прозвучало восхищение. — Уверяю тебя, ты немногое потеряешь. В твоей жизни не будет любви. Всего-навсего.

— Всего-то, — прошептала девушка и горько улыбнулась.

— Вот именно. Да и зачем она нужна, когда есть столько всего остального? Что в ней хорошего? Ведь она не приносит ничего, кроме разочарований и боли. Зачем страдать? Ведь тебе плохо сейчас, и это всё из-за нее, из-за твоей глупой, отчаянной, безрассудной любви, которая причинит и тебе, и твоему Эджаю одни страдания. Уж поверь мне, я-то знаю!

— А какой же второй путь?

— Второй? Значит, первый тебя не устраивает? Чего же тебе нужно, леди Эстель? Я и так предоставила тебе всё, о чём только можно мечтать!

— Вы сами сказали — у меня есть выбор. Пока я увидела только один из двух возможных вариантов. Я хочу посмотреть, от чего я откажусь, или, наоборот, к чему я приду.

— Ну, хорошо. Я покажу тебе, коль уж ты так настаиваешь. Только не увидишь ты там ничего хорошего. — Куда подевались напевные, завораживающие интонации? Голос незнакомки был груб, неласков, он отчитывал за страшные провинности, а не сулил безграничное счастье. — Вот какая жизнь предстоит тебе, если ты пойдешь наперекор всему. — Едва заметная в ядовитых зарослях, робко петляющая между спутанными ветками деревьев тропинка, на которой каждый шаг дается с трудом, где каждый куст норовит зацепить, поранить, уколоть, где приходится с боем продираться сквозь враждебный случайному путнику лес. Над головой нависает низкое небо, угрожающе рокочет гром, но некуда податься. И, куда ни глянь, — опасность, никак не найти выход, негде спрятаться. — От тебя отвернутся все, кого ты привыкла считать своей семьей, тебя станут ненавидеть, тебе будут плевать вслед, не от кого ждать помощи, никто не протянет тебе руку, в какую бы беду ты ни попала. Не на кого надеяться. Ты потеряешь свой старый дом и не обретешь новый. Ты потеряешь самое дорогое, тебя обвинят в страшном преступлении. Возле тебя затаится опасность, зло, угроза. На твою долю одно за другим будут выпадать серьезные испытания, и во много крови и слез они тебе обойдутся. Ты проклянешь свою судьбу, ты пожелаешь себе смерти и поймешь тогда, что такое настоящее отчаяние. Долгие годы пустоты, холода и одиночества, годы страха без надежды, безысходности, боли и бессилия ждут тебя. Хочешь ли ты такую жизнь?

— И это всё, что меня ждет? — слабым голосом прошептала Эстель. — И нет спасения?

— Видишь, вон там, далеко-далеко впереди что-то светит? — Девушка послушно вгляделась и с трудом заметила, как сквозь мрак и темноту пробился слабый, неясный, но упрямый огонек. Тоненький светлый лучик пронзал это злое царство, дарил надежду, манил за собой, как верная путеводная звездочка. Эстель улыбнулась сквозь слезы и кивнула.

— Вижу! Что это?

— То, что поддержит тебя и защитит, не даст сбиться с пути, убережет от смерти и зла. То единственное, чего ты не познаешь, если выберешь первую дорогу. То, что будет согревать тебя долгими одинокими ночами. Твоя любовь. Верная, светлая, искренняя. Счастье еще очень далеко, и многое тебе предстоит потерять, чтобы добиться его. Это будет долгий и нелегкий путь, девочка.

— Я выбираю его!

— Смелый шаг, леди Эстель. Готовься к скорым испытаниям. Готовься терять.

— Я выдержу… Я всё выдержу…

Не было на пустынной улице странной женщины, говорящей загадками, исчез колдовской туман, и только молодая девушка сидела на камнях мостовой, смеясь и плача одновременно…

Страдание — плата за всё, что есть ценного в этой жизни:

за силу, за мудрость, за любовь. (Р. Тагор)