Михаил Иванов Бычков умер 86 лет (15.11.1891), незадолго до свадьбы Петра, сына приймата Михаила Петрова. А 27.01.1892 Петр Михайлов сын женился первым браком в возрасте 17 лет 8 месяцев, в жены взял дочь крестьянина деревни Верхних Котлов Егора Никифорова Никишина 18-летнюю девицу Марью.

У Петра Михайлова потомство было наиболее многочисленным и живучим. По метрическим книгам (по сохранившимся записям) родители: Петр Михайлов Бычков и законная его жена Марья Егорова. Их дети: 10.03.1900 – дочь Александра; 05–23.07.1901 – Сергий; 16–18.01.1903 – Анастасия; 23.09.1904 – Сергий; 23.03. – 22.05.1906 – Василий; 21.04. – 02.08.1907 – Елизавета; 23.04. – 27.06.1908 – Георгий; 25.10.1909 – Анна; 31.08. – 05.12.1911 – Симеон; 13.12.1912 – 03.07.1913 – Григорий; 17.03. – 20.07.1914 – Марья; 13.06. – 07.07.1915 – Иоанн.

Фамилию Бычков Петру Михайлову стали писать в метрических книгах постоянно только с 1901 г. С ней был записан в метрической книге и старший сын Петра Михайлова Михаил Петров, когда он 06.02.1913 г. женился первым браком 19-ти лет, в жены взял крестьянскую девицу Александру Михайлову дочь Гусеву 24-х лет. Кстати, одним из поручителей у жениха был его дядя Федор Яковлев Бычков.

1898 г. М.Е. Бычкова (урожд. Никишина), жена П.М. Бычкова, бабушка В.Н. Дербишиной и А.Б. Дворовой по материнской линии. Фото из коллекции автора

1913 г. Молодожены М.П. Бычков, 19 лет, и его жена А.М. Бычкова, 24 лет, в день бракосочетания (поженились 06.02.1913). Фото из коллекции автора

По воспоминаниям А.Б. Дворовой (род. 1937) удалось продлить ветвь П.М. Бычкова до настоящего времени. Алевтина Борисовна помнила бабушку по матери Марию Егоровну, родом из Верхних Котлов из семейства Никишиных (ум. 1947). Она много слышала о дедушке Петре Михайловиче (ум. 1920).

Мать Алевтины Борисовны – младшая дочь Петра Михайлова Мария (род. 1918). Записи о ее рождении в метрической книге 1918 г. я не нашла, т. к. не сохранилось начало книги – отсутствуют записи первых четырех рождений января. М.П. Бычкова вышла замуж за Б.М. Птушкина, отец которого был в свое время инспектором народных училищ в Калужской области. В 30-х гг. Б.М. Птушкин появился в селе в числе многих людей, приезжавших в те годы в Подмосковье, женился, работал шофером, воевал...

Остальные вышеупомянутые дети П.М. Бычкова, найденные мною в метрических книгах и не умершие в младенчестве, – Михаил (род. 1894), Александра (род. 10.03.1900), Сергий (23.09.1904 г. р.) и Анна (род. 25.10.1909), выросли, обзавелись детьми и внуками и остались в их памяти.

Сергей Петрович Бычков погиб на фронте в годы Великой Отечественной войны.

Думаю, читатель заметил, что все зюзинские семейства ведут свои родословные от жителей, упомянутых в самых ранних из сохранившихся писцовых книг. И основные линии практически не прерываются, хоть и меняются фамилии их представителей. Я поняла это, изучив сначала семейство Заварзиных по материалам Центрального исторического архива Москвы.

Откуда взялась фамилия Заварзины у детей крестьянина Бориса Иванова? Чтобы понять это, я стала изучать более ранние документы – в Российском архиве древних актов. И нашла, что Борис Иванов – сын Ивана Петрова, прозываемого Заварза. Прозвище записано при боярине князе Б.И. Прозоровском в 1710 г., когда Ивану Петрову было уже 55 лет. Конечно, прозвище возникло много раньше, чем было записано.

А в соседнем с Иваном дворе в том же 1710 г. жил 40-летний Дмитрий Андреев, прозываемый Мотора. Вот оно! Как сходны по конструкции эти прозвища. Я сразу вспомнила похожее прозвище Ходота – летописного старшины вятичей, который не один год сопротивлялся дружинам князя Владимира Мономаха. В своем «Поучении», помещенном в Лаврентьевской летописи под 1096 г., князь говорит о походе через вятичей как об особом подвиге: «А в Вятичи ходихом по две зиме, на Ходоту и на сына его».

Так сеяли зерно на крестьянском поле

Сходство прозваний удивительно, но и убедительно. Ходота (простак), Заварза (небрежный), Мотора (мот, расточитель)... Они, кстати, встречаются в подробном «Славянском именослове» В.С. Казакова. Полагаю, можно с уверенностью относить Заварзу и Мотору XVII в. к потомкам вятичей Ходоты XI в. Убеждает лексическое родство прозваний.

Конечно, в XI в. вятичи жили не под властью владельцев земли и могли перемещаться независимо от чьей-либо воли. Но логика освоения земель, устройства в лесу новых пахотных участков вместо устаревших при подсечном земледелии не требовала дальних перемещений. Выбирали поблизости подходящий для распашки лесок, длиной в 100–150 шагов (обычная длина поля), вырубали и выжигали его и на огнище распахивали землю. Земледельцев в старину так и называли – огнищане, а не крестьяне. Новые заимки, где обычно поселялись молодые семьи, постепенно превращались в деревни. Да и деревни-то, как правило, были двух-трехдворные. Но и отчее место не забывалось. Если оставшаяся там ветвь семьи угасала, в старой избе поселялись родственники.

Кстати, название Чищоба (то же, что и огнище, т. е. расчищенное от леса и выжженное место для пахоты), сохранялось до XX в. за той частью зюзинского имения, которое находилось на левом берегу речки Котел, по другую сторону от рощи Грачевники, что располагалась на правом берегу речки.

Сам факт существования вятических селений на этих землях подтверждается множеством вятических курганов в Замосковной земле. В частности, большой курганный комплекс (о нем шла речь в начале книги) находился на Зюзинской дороге в Ясенево на высоком берегу речки Котел (ныне Котловка), в заповедной сосновой роще Грачевники. Роща находилась на пустоши Ягутино (Евгутино), на которой в 1646 г. при боярине Г.И. Морозове отмечены дворы («на пустоши, что была селцо Евгутино, 2 двора людских пусты и 1 двор крестьянский пуст»). Удобное было место – близ дороги, у реки, и пашни хватало. И люди ставили тут дома с XII по XX в.