Шрифт:
— Не нравится мне все это, — пробурчал Пурди, когда они шли через поле. Он подозрительно покосился на овцу и прошипел: — Что это за звери такие, а?
— Овцы, — рассеянно ответила шедшая рядом Остролистая. — Разве на той ферме, возле которой мы тебя встретили в прошлый раз, их не было?
— Никогда таких тварей не видел, — фыркнул Пурди. Но стоило одной из овец, отойдя от остальных, приблизилась к котам, как старик весь распушился и рванулся с места. — Бежим! Скорее!
— Стой, не убегай! — бросилась за ним Остролистая. К счастью, овца остановилась в нескольких прыжках от котов и принялась щипать траву. — Они нас не замечают!
— Тут... слишком много места, — прохныкал Пурди, плюхаясь на землю. — Деревьев нет. Прямоходов тоже нет... Как вы их называете-то? Двуногие, что ли?
— А ты хотел бы, чтобы тут были Двуногие? — мгновенно рассердилась Остролистая. Раздражение брызгало с нее, как дождь с гладкого листа. — Если ты собираешься жить в Грозовом племени, то лучше сразу запомни — там никаких Двуногих нет и не будет!
— Эй, полегче, — одернул ее подошедший Львиносвет, обвивая хвостом костлявые плечи старика. — Пурди не может перестать быть собой. Он не воитель и никогда им не будет.
«Возможно, мы с тобой тоже не воители! — Остролистая едва сдержалась, чтобы не выплюнуть эти слова прямо в глаза брату. — Когда мы откроем этот секрет остальным?»
Огромным усилием воли она заставила себя расслабиться.
— Я знаю. Извини, Пурди.
К полудню она увидела, что Пурди вновь выбился из сил, и вскоре Ежевика объявил привал возле зарослей утесника. Не успели коты остановиться, как Пурди, тяжело дыша, обессилено рухнул на землю. Сол отошел в сторонку и сел, молча глядя на поле.
— Ой, а это что такое? — воскликнула Орешница, обнюхивая комок шерсти, запутавшийся в колючках утесника.
Остролистая подошла поближе и обнюхала непонятную находку. Березовик тоже бросился к ним.
— Пахнет овцами, — решила Остролистая. Оглядевшись по сторонам, она заметила еще несколько таких клочьев на ветках окрестных кустов. — Наверное, они цепляются боками за колючки и оставляют шерсть повсюду!
— Какая мягкая шерстка! — пропыхтела Орешница, осторожно стягивая зубами клубок шерсти с ветки. — Отнесу в нашу детскую, то-то королевы обрадуются!
Березовик весело замурчал.
— У тебя такой вид, будто ты проглотила чертополох! — захихикал он, уворачиваясь от Орешницы, которая замахнулась на него хвостом. — Ты умница, — поспешно добавил он. — Я тоже соберу немножко, на подстилку моим котятам!
Оставив их собирать шерсть с кустов, Остролистая вернулась к Пурди. Старый кот немного пришел в себя и уже без страха поглядывал на пасущихся поблизости овец.
— Мы успеем поохотиться? — спросила Остролистая у Ежевики.
Глашатай удивленно пошевелил ушами.
— Неужели ты уже проголодалась?
— Нет, — ответила Остролистая и добавила, заговорщически понизив голос: — Мне просто нужна мышка, чтобы добыть желчь. Боюсь, нам несдобровать, если мы приведем Пурди в лагерь вместе со всеми клещами и блохами. — Задрав лапу, она поскребла бок и вздохнула: — По-моему, я уже набралась от него всякой гадости!
— Ну, это другое дело, — пряча улыбку, ответил Ежевика. — Поохоться, только не долго. Мы уже недалеко от озера, я лапами чую! Хотелось бы поскорее добраться домой!
Сумерки спустились на землю, когда коты, оставив за спиной поля, подошли к узкой Гремящей тропе. Принюхавшись, Остролистая почувствовала запах лошадей.
— Пастбище! — закричала она. — Мы почти дома!
Ускорив шаг, Ежевика бросился вперед, поднырнул под сверкающую изгородь и помчался по ровной белой дороге к гнездам Двуногих и их лошадей. Выбежав на поле, Остролистая поискала глазами коней, но вокруг было пусто.
— Наверное, они заперты в своих деревянных гнездах, — сказала она, оборачиваясь к Львиносвету.
Дымка и Флосси тоже нигде не было видно, хотя повсюду чувствовался их запах. Лапы у Остролистой покалывало от нетерпения, ей хотелось поскорее очутиться в родном каменном овраге, хотя она знала, что даже там не сможет почувствовать себя в безопасности.
«И смогу ли я вообще когда-нибудь обрести чувство безопасности? Чем закончится вся эта ложь, предательство и преступления?»
Глава XV
— Спасибо, Воробей, — проурчала Белолапа, когда Воробей положил перед ней сверток крестовника.