Шрифт:
Но несмотря на ее заверения, у Воробья тревожно забилось сердце, а шкура стала дыбом и начала потрескивать, словно в преддверии близкой грозы. Воздух на поляне стал густым от страха и растерянности, словно что-то страшное и неумолимое нависло над головами Грозовых котов.
Пытаясь справиться с собственной тревогой, Воробей подошел к Львиносвету и Остролистой, сидевшим возле колючей стены вокруг лагеря.
— Привет! — тихо сказал он. — Как путешествие?
— Оно оказалось слишком длинным, — вяло ответил Львиносвет. — Я уж думал, мы никогда не вернемся.
— Мы познакомились с другими котами, — добавила Остролистая. — Их донимают собаки, и Сол посоветовал им сразиться с врагами. Несколько котов погибло, и с тех пор собаки совсем затравили этих котов. Бедняги даже выйти из своей палатки не могут, — она устало вздохнула. — Сол хотел, как лучше, а получилось еще хуже.
— Он всем приносит одни неприятности, — зевнув, подтвердил Львиносвет.
«Вы верите, что он убил Уголька?»
Вопрос, вертевшийся на языке Воробья, так и остался незаданным. От его брата с сестрой исходили волны усталости, страха и тоски, но он не посмел дальше залезать в их мысли и чувства.
— Хорошо, что вы вернулись, — выдавил он.
Они ничего не ответили. Тягостное молчание воцарилось между ними, и Воробей с отчаянием понял, что возвращение брата и сестры не принесло ему облегчения от тоски, острым когтем терзавшей его все время их отсутствия. Тело убитого Уголька до сих пор лежало между ними.
— Идите, поешьте, — сказал он, освобождая им дорогу. — А потом вам обоим нужно как следует выспаться.
«Не знаю, сможем ли мы поговорить с Солом наедине? В конце концов, он единственный, кто знает о пророчестве...»
И тут Воробья осенила новая мысль.
«Сол разговаривал с нами так, словно точно знал, что пророчество относится именно к нам троим. Но ведь это не так! Если Белка нам не мать, значит — мы не те Трое!»
Выходит, даже Сол не знал всей правды? Или знал, но нарочно лгал им?
Глава XVI
Львиносвет проснулся от громкого мяуканья, суеты и шуршания веток. Сонно подняв голову, он увидел, что его товарищи, один за другим, выбегают из палатки на поляну. Он с трудом поднялся, поморщившись от боли в натруженных мышцах, и тоже вышел следом за всеми.
Небо было ясным, но встающее над лесом солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы заглянуть в глубокий каменный овраг. Густые тени лежали вокруг кустов, скрывая Долголапа, скорчившегося перед входом в палатку Сола. Несмотря на раннее время, все Грозовое племя высыпало на поляну. Ромашка, Милли и Белолапа сидели перед входом в детскую.
Львиносвет заметил, что все три королевы крепко обхватили хвостами своих котят, таращивших круглые от страха глазенки. Лисенок и Ледышка уселись возле воителей, видимо, ища защиты у более сильных и опытных котов.
Остролистая тоже была здесь, она стояла между Орешницей и Бурым и даже не посмотрела на вышедшего из палатки Львиносвета. Странно, но он тоже не стал подходить к сестре.
«Как будто часть нас — тех, какими мы были раньше — умерла вместе с Угольком».
Наконец, на каменном карнизе появился Огнезвезд и легко сбежал по каменной осыпи к собравшимся на поляне котам. Появление предводителя вызвало целый шквал взбудораженных криков.
— Огнезвезд!
— Вот и Огнезвезд!
— Ну, теперь что-то будет!
Львиносвет расслабил мышцы, пытаясь избавиться от скованности во всем теле. Тем временем у входа раздался мягкий шелест шагов, и в кп ерь вернулись патрульные во главе с Терновником.
— Что случилось? — выпалил золотисто-рыжий воин, резко останавливаясь посреди поляны. — Мы пропустили что-то важное?
Ежевика подошел к нему и быстро спросил:
— Почему вы вернулись так рано? За такое время вы не могли пройти всю границу с племенем Теней!
— Да там все спокойно, — беспечно отозвался Ягодник, выглянув из-за плеча Терновника. — Не о чем волноваться.
Ежевика недовольно изогнул кончик хвоста.
— Ладно, — проворчал он. — Но в следующий pas потрудитесь делать то, что положено. — С этими словами он снова повернулся к котам, сгрудившимся возле воинской палатки, и громко объявил: — Охотничий патруль! Песчаная Буря, ты не откажешься возглавить охотников? А ты, Яролика... — Он осекся и раздраженно махнул хвостом, увидев, что его никто не слушает.