Шрифт:
— Белка была не виновата, — продолжала пестрая кошка, неправильно истолковав волнение Остролистой. — И вы всегда были сыты и ухожены! Тростинка и Ромашка кормили вас досыта, а Листвичка вообще не вылезала из детской, только и делала, что таскала королевам бурачник, чтобы молока было больше, да укрепляющие травы для здоровья!
— Листвичка тоже о нас заботилась? — рассеянно спросила Остролистая.
— Еще как! Видела бы ты, как она тряслась над вами! Наверное, это потому, что вы были детьми ее сестры, а может быть, все дело в том, что вы были первыми котятами в нашем новом лагере.
— Я не знала, — пробормотала Остролистая, чувствуя тревожное покалывание в груди.
«Если Листвичка была с нами с самого первого дня, она должна знать, кто наши настоящие родители!»
Медуница кивнула и, прогнув спину, с наслаж- юнием потянулась.
— Ладно, попробую уснуть, — прошептала она. — Может быть, Медобока придет ко мне во сне.
Как только Медуница скрылась в палатке, Остролистая быстро оглядела лагерь в поисках целительницы. Она поклялась никогда больше не допытываться правды у Белки — она не желала даже разговаривать с кошкой, которая лгала ей нею жизнь! Но Листвичку расспросить можно.
Она заметила целительницу возле входа в туннель, где она беседовала с Огнезвездом. Приблизившись к ним, Остролистая почтительно остановилась чуть поодаль, дожидаясь возможности побеседовать с Листвичкой наедине.
— Ты бодрствовала всю ночь, — говорил Огнезвезд. — Ты устала. Сходи в лес, разомнись, подыши свежим воздухом. Погуляй, а потом отыщи уютное местечко и вздремни немного, чтобы никто тебя не тревожил.
— Но я не могу покинуть племя... — возразила Листвичка.
— Воробей уже вернулся в лагерь, — напомнил Огнезвезд. — Не волнуйся, мы сможем обойтись без тебя хотя бы немного, — он вытянул шею и ласково дотронулся носом до носа Листвички. — Это приказ предводителя.
Листвичка широко зевнула.
— Слушаюсь, Огнезвезд. Но вернусь еще до полудня!
— Как пожелаешь, — кивнул Огнезвезд и отошел.
Дождавшись, пока Листвичка выйдет из лагеря, Остролистая тихонько выбежала за ней с ледом. Следуя за запахом целительницы, она вскоре вышла на вершину голого склона, возвышавшегося над озером. Листвичка сидела на вершине, крепко обвив хвостом лапы, и смотрела на воду.
Когда Остролистая взбежала на склон, целительница испуганно вскочила и крикнула:
— Остролистая! Зачем ты меня ищешь?
— Я... я хотела спросить тебя кое о чем, — пробормотала молодая воительница. Теперь, когда решительный момент наступил, Остролистая была уже не так уверена в том, что хочет задать свой вопрос. Она чувствовала, что ответ на него изменит всю ее жизнь. Чего же она хочет?
«Я хочу знать правду!»
Целительница настороженно посмотрела на нее и сказала:
— Спрашивай.
«Она знает, что нам известно про ложь Белки! — В животе у Остролистой похолодело. — Наверное, Белка рассказала ей о том, что случилось в ту ночь на скалах...»
— Я жду, — глухо сказала Листвичка.
Остролистая глубоко вдохнула и выпалила:
— Расскажи мне все, что знаешь. Все, слышишь? Я должна узнать правду!
Странная печаль засветилась в желтых глазах Листвички. Шагнув к Остролистой, она взмахнула хвостом, словно хотела обнять ее за плечи, но в последний миг остановилась.
— Тебе не о чем волноваться, — сказала она. — Я никогда никому не расскажу. Но прошу тебя, скажи — зачем ты сделала это?
У Остролистой перехватило дыхание, словно огромный кусок дичи застрял у нее в глотке. Она не была готова к тому, что их разговор примет такой оборот.
— Что сделала? — спросила она чужим, сдавленным голосом.
Листвичка тяжело вздохнула и закрыла глаза, словно не решаясь произнести уже готовые сорваться с языка слова. Потом она снова посмотрела на Остролистую и тихо спросила:
— Зачем ты убила Уголька?
«Нет! — Остролистая глубоко впилась когтями н землю. — Она не могла спросить меня об этом! Она не может знать! Откуда?»
Она открыла рот, чтобы ответить, но не смогла произнести ни слова.
— Я все знаю, Остролистая, — так же тихо продолжала Листвичка. — Когда я готовила тело Уголька к последнему прощанию, я нашла между его когтей клочок твоей шерсти. Но я спрятала его туда, где ни один кот не сможет его отыскать. Наверное, мне хотелось спрятать его от самой себя... — Помолчав, она сглотнула и повторила: — Зачем?