– Как так ссорятся? – обиделся Пензяк, – не могет такого быть. Это нечестно. Это нарушение. На ком я эксперимент буду ставить?

– Гоист ты, Ваня, – попеняла ему Крестная Бабка, – еще не известно, что там твой отвар понаделать может. А вдруг их еще больше появится?

– Ничего и не эгоист, – горячился Пензяк, – а экскрименты без жертв не бывают. Это тебе каждый аспирант скажет. Темнота.

– Да уж куда нам, двоечницам, – притворно вздохнула Пелагея, – мы и словов таких не знаем, какими ты бросаесси. Видать, не судьба нам с тобой, Ванечка, не судьба. Ищи себе другую. Пятерочницу. Аспирантку эту самую. А я лучше Печного навещу. Он старыми друзьями не бросается. Он мужчина порядочный.

– Ну и иди, – надулся Ванька, – все равно приворожу.

– А и попробуй, – донесся до него молодой, озорной голос Пелагеи.

– Неужели Калерия? – послышалось с другой стороны.

Ванька-Пензяк еле успел опять юркнуть за сугроб. Мимо него как раз проходило два Комаровых. Двойной участковый прошел быстро, поэтому Пензяк не слышал продолжения разговора.

– Ты хочешь сказать, что это на нее не похоже? – ответил тот участковый, что дурнее лицом.

– Нет. Как раз на нее похоже. Она слишком незаурядна, чтобы быть простой сестрой милосердия. И она вполне может состоять в банде, точно так же, как и Куркулевы.

– Согласен. Скорее всего, Рыбий Глаз действительно действует не один. Кстати, – тут же поморщился Кирилл, – когда я говорю это «Рыбий Глаз», у меня создается впечатление, что мы играем в казаки-разбойники. Давай дадим ему кодовое название, что ли… Объект, например.

– Или просто эр-гэ.

– Сойдет и РГ.

– Насчет Куркулевых и мне не все ясно, – медленно, словно пытаясь поймать ускользающую мысль за хвостик, начал Костя. – Все село знает, что Бирючиха и на порог не пускает брата. Как же Коля-Болеро может подбрасывать сельчанам письма, которые она печатает дома? Как он передает ей сведения о грешниках? Крадется под покровом ночи в дом?

– Может, через детей? Я тебя уже спрашивал о том, общаются ли дети Куркулевых с дядей. Ты мне не ответил. Так общаются, или нет?

– Мальчишки не общаются. Подросткам свойственна жестокость, они поддразнивают Колю, он обижается. Несмотря на то, что у него не все в порядке с головой, Коля очень тонко чувствует.

– А девочка? Ты, вроде, говорил, что у них дочь школу заканчивает.

– Говорил? – сам удивился Костя. Он что-то не помнил,

чтобы упоминал о Василисе. – Она общается. Коля очень любит Василису, а она отвечает ему взаимностью. Она добрая.

– Все у вас тут добрые, – заворчал Кирилл, не заметив смущения брата, – и Калерия ангел небесный, и папенька ее, и Василиса эта. А шантажистов развелось, ступить некуда. Запустил ты участок, брат, запустил. Вдвоем не разгрести.

Вот нам бы сюда Виктора Августиновича!

– А я не хочу.

– Чего не хочешь? – с недоумением посмотрел на брата Кирилл.

– Не хочу, чтобы нам помогал Виктор Августинович, – проигнорировал Костик недоумение брата. – Понимаешь, нет ничего проще, чем захлюпать носом и нажаловаться

Афиногенову. Но мы должны сами. Он всегда верил в нас. Он должен нами гордиться.

Кирилл не ответил. Он втайне немного завидовал отношениям брата и учителя. Всегда считалось, что Кирилл быстрее, чем Костик, соображает. Что решения его отличаются большей креативностью. Что он настойчивее и упорнее идет к намеченной цели. Что на него на улице заглядывается больше девушек, в конце концов. На тренировках по самбо он в два раза чаще брал верх над братом. Он во всем был сильнее. Но Афиногенов больше верил в брата, чем в него. У учителя хватало профессионализма не показывать своей симпатии к Костику. В конце-концов, на попечении у него была сотня мальчишек, из которых необходимо было вылепить надежных стражей порядка. Но Кирилл был неплохим психологом и видел, что самые сложные задания, самые теплые взгляды, самые строгие оценки и самые сильные удары предназначались

Костику. А это что-нибудь, да значило.

Вот и сейчас Костик оказался правым на сто процентов: самым последним делом было прибегать к помощи наставника. Чем сложнее ситуация, тем интереснее добраться до истины. Одним, без помощи опытных и сильных. Только тогда они смогут считать себя настоящими волками. Охотниками за гиенами и шакалами.

– Зачем Калерия бывает в интернет-центре? – вздохнул Кирилл, зацепившись за другую, не менее неприятную мысль, – что еще может делать сельская медсестра в здании, напичканном компьютерной техникой? Может, правда, учится? И какого человека это еще «касается»? Может, просто отца?

– Да я даже не думал, что она умеет на калькуляторе умножать, – сердился Костик, – это не Калерия, а просто джин в кувшине. Никогда не знаешь, что она отчебучит и какие скрытые возможности в ней откроются. Я не удивлюсь, если через пару лет она станет первым женщиной президентом России или Бони без Клайда. Так что я абсолютно не отрицаю, что она собирает в этом интернет-центре информацию для диссертации о клонировании на примере опытов, проведенных в но-пасарановском ФАПе или вклинивается в программы полетов Боингов. Это раньше настоящие русские женщины развлекались прыжками через горящие избы или работали тормозами для скачущих коней. Сейчас и амбиции у них выросли, и возможности. А Калерия – рыбка крупная. В луже плавать не будет.