— Ох, бедняжка, ты, видно, с голоду помираешь! — воскликнула пораженная такой скоростью Харриет, выходя из своего укрытия. Пес бросил на нее затравленный взгляд и поспешно ретировался через решетку.

Харриет никому не сказала о налетчике, но подговорила Молли каждый день оставлять кости и мясные обрезки без ведома кухарки и целую неделю кормила пса, не делая попытки приблизиться, чтобы не напугать его. Однажды утром она набралась смелости и подманила собаку. После долгих колебаний животное подползло к ней на животе и позволило погладить себя. И после этого девушка была вне себя от радости, потому что каждое утро пес ждал ее и, преодолев барьер страха и подозрительности, с жаром бросался к ней.

Пес был обыкновенной дворнягой, но глаза у него были красивые, мягкие и темные, в них светились теперь доверие и любовь. Какое-то странное чувство грустной нежности охватывало Харриет, когда ей приходилось прогонять собаку туда, откуда она пришла, но в конце концов она твердо решила: раз Дафф пообещал ей собаку, то у нее будет или эта, или никакой, разве не сам пес выбрал себе хозяйку? Кому бы он ни принадлежал, судя по тому, как с ним обращаются, его вряд ли откажутся продать.

Харриет заручилась поддержкой Молли, и в один прекрасный день они заманили пса в старую прачечную и вымыли его.

— Вы же не надумать держать его тут, мадам? — спросила Молли, когда ей стало понятно, что это не просто причуда англичанки, которая была такой чистюлей, будто родилась с мочалкой в руке.

— Надумала. Мистер Лоннеган пообещал мне собаку, и я выбрала эту. По крайней мере, пес уж точно выбрал меня. Ты не знаешь, чей он?

— Знаю, его пинают туда-сюда последние двенадцать месяцев. Он бродяга, никому не принадлежать. Но сам не пожелает его здесь, рядом со своей гордостью, овчарками, вот что я скажу.

— Поглядим. Овчаркам не повредит, если их раз-другой привяжут, коли дойдет до этого, а мистер Лоннеган не сноб.

Был ли Дафф снобом или нет, но отреагировал на выбор жены следующими словами:

— Милый мой малыш! Да тебя засмеют, когда увидят, какого монстра ты пригрела! — Он смотрел на свежевымытую дворнягу с явным неодобрением.

— Он не монстр, просто с ним плохо обращались, и он чуть не умер с голоду.

— Это точно, бедный зверь! Мы накормим его и пошлем домой.

— У него нет дома. Молли говорит, что он бродит вокруг целую вечность и никому не нужен.

— Ну а мне и подавно. Если уж на то пошло, я уже подобрал тебе щенка, пятимесячный чистопородный спаниель, так что забудь об этом странном звере! Я присмотрю ему приличный дом у одного из рабочих, если так тебе будет спокойней.

— Боюсь, что нет. — Она говорила нервно, но очень твердо. Дафф не ожидал, что Харриет будет спорить по такому пустячному делу, но он уже знал, что если она что-то решила, то будет упираться до последнего.

— Но, моя милая, будь благоразумной! Ты не можешь приютить всех бродяжек, если на тебя найдет такая блажь!

— Я хочу только этого. Он выбрал меня. Пес сперва не подходил ко мне, но я кормила его целую неделю, и он стал мне доверять. Нельзя заслужить чье-то доверие, а потом просто выгнать его вон!

Дафф задумчиво смотрел на нее, и на секунду ему показалось, что это какой-то коварный подкоп под него, но Харриет не была коварной, а в глазах у нее читалась такая мольба и надежда, что они напомнили ему собачьи.

— Дафф, — сказала она, и голос ее дрогнул. — Я никогда ни о чем тебя не просила, хотя мне и нужны кое-какие вещи. Но это может подождать… подумай, а если никто не примет его… если бы ты не принял меня? Между нами небольшая разница, ты же знаешь, мы оба — сироты!

Тут уж он не выдержал:

— Да ради бога, держи ты это чудовище! Но не думай, что трюк с приютом пройдет еще раз. Убирайтесь с глаз моих долой! Надо же — оба сироты! И предупреждаю тебя, Харриет, если у него будут проблемы с моими псами, он вылетит вон и никакие твои слезы не заставят меня передумать во второй раз!

Но Харриет не обращала внимания на его слова, она вскочила на ноги, сияя от счастья, и не успел он закончить, как она бросилась ему на шею и поцеловала его.

— О, Дафф! Милый Дафф! Спасибо тебе! — воскликнула она, потом вдруг сообразила, что делает, отпустила его да так и осталась стоять на одной ноге. — Извини, не хотела смущать тебя.

— Какого черта поцелуи моей жены могут смутить меня? Было просто здорово! — возразил Дафф, но в его взгляде читалось нетерпение. Проявление нежности было и вправду приятно ему, но он расстроился, что она быстро остыла.