Даша кинулась к нему с воплем: «Говорила же!» Кузнецов с кличем: «Спокойно!» – извлек себя из жижи. Дашка принялась ощупывать и мягко отряхивать его, вернее, смахивать пригоршни тяжелых капель, спросила:

– Не сломал ничего?

Кузнецов гордо объяснил:

– У меня там стратегический запас, не замучишь, не пробьешь.

Даша уткнулась лицом ему между лопаток – в единственное, кажется, незаляпанное место – и провела руками по плечам. Сергей поежился и пробормотал:

– Самое главное впереди, поймите.

Она замерла, хихикнула и подтвердила:

– Лучшее, конечно, впереди.

Совет от чужого счастья снисходительно отвернулся, Игорь с некоторой задержкой – видимо, по долгу службы. Наверное, всем было жалко Таньку Григорьеву, которая зря так долго терпела и зря так бесповоротно уехала, – на одном Кузнецове свет клином же не сошелся. Но Дашка с Серегой сложились в очень удачную пару.

Баранов снисходительно пробормотал:

– Совет да любовь.

Рычев услышал и упрекнул:

– Слав, ну вот от тебя не ожидал. Вот ведь новый сленг устроили, ну что это такое: «Рот фронт», «Сасасар – суперстар», «Совет да любовь»?

– Еще Bandiera Rossa и по-немецки что-то там, – рассеянно сказал Слава, косясь на Валенчука, который поаккуратнее расставлял самокаты. – Мак Саныч, отчитаться уже или неудобно пока?

– Давай в двух словах.

– В двух словах – песня. В Томске всё достойно сделали – я посмотрел линии, оснастку, связал Шагалова с их главным, они там в режиме конференции что-то скоренько выточили и через тесты прогнали. Общий смысл такой: в течение месяца они могут наладить промпроизводство учебных «союзников».

– «Пионеров». А завод уже все, за нами оформлен?

– Да, все чисто, Алик ради такого случая все отконтролил. Сопровождение тоже нормальное: глава района наш, Мокрушинский поселок по принципу Союза перестроим в течение двух лет, если полностью.

– Долго что-то.

– Так не с нуля же. Сносить старое, отселять, переселять – те еще нарды.

Рычев поморщился и сказал:

– Прекрасно. Осталось госгарантии все-таки выбить.

Баранов удивился:

– Здрасьте. Я думал, сперва вам доложили. Я когда там был, с Минобраза звонили – все, они включили «пионеров» в бюджет следующего года, в спецпрограмму, как уж она сейчас называется. Не ФЦП, а... Не важно, короче. Так что сбыт семисот тысяч штук в следующем году обеспечен и, считай, оплачен.

– Не может быть, – сказал Рычев.

– Я ж говорю – песня.

– А второго куплета там не было, от Минздрава?

– Про инвалидные коляски, что ли?

– И про детские тоже.

Баранов сказал, озабоченно озираясь:

– Ну, Мак Саныч, это ж Минздрав, там бесплатно не записывают. Или мы готовы небесплатно?..

– Не готовы, – отрезал Рычев.

– Вот и ждем дальше, пока дозреют.

– Внимательно ждем.

– Так точно, – со всей душой заверил Баранов, извинился и побежал к начавшему эвакуационные процедуры Валенчуку скандалить по поводу того, что все прокатились, а он, типа, рыжий, а когда Валенчук хладнокровно напомнил, что и впрямь рыжий, совсем разорался про дальтоников и ущемление пролетариата, а по поводу костюма моего как-нибудь не изнывайте, наша прачечная еще не давала поводов для нареканий. В общем, через минуту Слава верхом на последней модели, все-таки обреченной стать его тезкой, вспахивал дальнюю половину полигона.

Так и не разлепившиеся толком Кузнецов с Дашей подошли к основной группе товарищей. Кузнецов сказал:

– Вот на самом деле с чего надо было потребительскую линию начинать. Не с «кипчаков», не с «союзников», а вот с таких хреновинок. Забыли бы, что значит деньги клянчить. Характерно, что с ними и глюков никаких не было, придумали – собрали, по четыре штуки в ряд. Ибо Бог не фраер.

Рычев объяснил:

– Сереж, транспорт, коммуникации и независимая электроника – это стратегическая инфраструктура страны. А самокаты – это, извини, баловство.

– Мак Саныч, ват как раз баловство и всякие модные штуки не первой необходимости двигают торговую марку и выращивают потребительскую лояльность сильно лучше танков и даже хлеба. Уж поверьте Кузнецову, человеку, который знает про ритейл все.

– Не тому ли самому, что самолетный двигатель НК изобрел? – поинтересовался Валенчук, не отрывая глаз от спиралей, вычерчиваемых прилежным Барановым.

– Нас, Кузнецовых, много,– сказал Сергей, потирая нос.

– Спаси нас Бог от доброжелателей, но от теоретиков спаси в первую очередь, – заметил Рычев.

Кузнецов важно сообщил:

– Я, Мак Саныч, извините меня, такой теоретик, который съел на отстраивании торговой сети собаку, кошку и пятнадцать конкурентов.

– Когда успел только, – удивился Рычев. – Что ж ты райьше-то молчал, когда нас по ходу отстраивания кто только...

Кузнецов широко заулыбался, но тут Даша пихнула его в шею и громко возмутилась:

– Да не слушайте его. Мак Саныч. Он который месяц в Мюнхгаузена играет – то он, понимаешь, всесибирский олигарх, то неуловимый мститель, то Верховный суд изнутри знает. Пир-рмяк трепливый.