– Еще не попал, но готовлюсь. Надвигается каток, накатывается. Вот, – Гусев хлопнул по плечу Валюшка, – прошу любить и жаловать, молодая поросль. Новая генерация выбраковщиков. Рыцари без страха и упрека. Ни того, ни другого не наблюдается. Все как один нормальные, социально адаптированные, готовые положить живот на алтарь общественного блага.

Валюшок поморщился и стряхнул гусевскую руку с плеча. Майя теперь разглядывала его. Будто под микроскоп положила.

– И много их, – сказал Гусев.

– Сколько? – тут же спросила Майя. Валюшок собрался было пнуть Гусева под столом, но передумал. Они вроде бы пришли сюда не по службе, однако Гусев согласно инструкции все равно оставался для Валюшка ведущим.

– На одного нашего минимум полтора.

«„Наши“ – это ветераны, старики, – догадался Валюшок. – Но откуда у Гусева такая информация? Или он просто врет?»

Майя снова посмотрела на Валюшка.

– И что ты об этом думаешь, молодой человек? – спросила она.

Валюшок от неожиданности вздрогнул.

– О чем?

– О том, куда вас столько.

– Понятия не имею, – честно ответил Валюшок.

– А ты что скажешь, Пэ?

– А я ничего не скажу. Я кофейку вашего замечательного дерябну и пойду себе дальше Родине служить.

Майя раздавила сигарету в пепельнице и надрывно закашлялась.

– Бронхи ни к черту, – определил Гусев.

– Спасибо, утешил, – Майя поднялась и достала из шкафа две кружки. – Слушай, а что там за история приключилась с убийством в ресторане? Ну, когда этого мерзавца Шацкого застрелили. Ты не участвовал?

– Военная тайна, – гордо заявил Гусев. – Но по сведениям из ненадежных источников…

– Да, разумеется, из весьма сомнительных…

– Геройски погиб, выполняя секретное задание, внештатный сотрудник МВД.

– Ах вот как…

– Положил, так сказать, живот на алтарь…

– Пэ, ты повторяешься. Было уже про живот.

Валюшок прихлебывал кофе, оказавшийся действительно очень вкусным, и ждал развития событий. В воздухе повисло напряжение.

Гусев не просто так тянул время. он кого-то или чего-то дожидался. И был готов за это ожидание платить болтовней на конфиденциальные темы. Вообще-то, вся статистика по текущей выбраковке была открыта, любой желающий мог просмотреть ее на сайте АСБ или в информационном ежемесячнике Агентства. Это правило ввели еще в незапамятные времена, сам Валюшок впервые увидел пухлую книжицу с титулом «Агентство Социальной Безопасности. Месячный отчет», когда ему исполнилось двадцать. Книжка впечатляла. Тогда-то он и подумал: «Черт возьми, началось. Никто не верил, а началось. Даже надеяться смысла не было, а вот – началось». И слухи, какие были замечательные слухи, и как они удивительным образом все оправдывались… Бывало, еще в советские времена уголовники предупреждали «кумовьев» перед выходом на волю – мол ждите, скоро вернусь, мне там все равно делать нечего. И действительно, выйдя за ворота, грабили ближайший магазин.

Но когда началась тотальная выбраковка, из лагерей пришлось буквально пинками вышибать тех, кто раньше спал и видел, как бы на воле покруче развернуться. Матерое ворье, отпетые душегубы и беспредельщики умоляли сделать что-нибудь, но не выпускать их. Они боялись. Они наконец-то узнали настоящий страх.

Ведь ежемесячники АСБ исправно доходили до каждой зоны. И зачитанные до дыр, напоминали: следующее преступление станет для тебя последним. Вор, грабитель, насильник, убийца мог подтереться этими страницами. Но все равно с них не смылись бы имена людей, которых он знал, как воров, грабителей, насильников убийц. Людей, которых наконец-то во всеуслышание объявили врагами народа, уродами, нелюдью. Признали таковыми официально и начали планомерно истреблять, дабы пресечь главное – воспроизводство преступности.

Гусев и Майя болтали о кино, Валюшок с головой ушел в воспоминания. Очнулся он, когда хлопнула входная дверь, и почти сразу на пороге кухни появился молодой человек с тонким нервным лицом и фигурой атлета.

– А вот и Ваня! – обрадовался Гусев.

– А вот и гестапо! – в свою очередь ненатурально обрадовался Иван. Видно было, что он Гусева терпеть не может. Валюшок почувствовал себя неуютно: захотелось достать игольник и снять предохранитель. Наверное аллергия молодого человека распространялась на выбраковку в целом.

– Это ты угадал, – сказал Гусев благодушно. – Оно самое, гестапо. Тебе какой гестаповец более симпатичен – в версии Броневого или Хауэра? Выбирай, могу и то, и другое. Впрочем, Хауэра ты не видел, этот фильм цензура зарезала.

– Самого отвратительного гестаповца играет Гусев, – отрезал молодой человек. – Похоже, у Гусева талант. Что вам нужно от меня, товарищ старший уполномоченный?

– А с чего ты взял, что я по твою душу? – Гусев явно забавлялся. – Ты что, изнасиловал кого-нибудь? Убить-то у тебя пороху не хватит, а вот сексуальное насилие…

Молодой человек побледнел от бешенства.

– Это все от занятий спортом, – сказал Гусев назидательным тоном. – Из-за моды на здоровый образ жизни. Молодые люди слишком много времени отдают физкультуре. Если бы они вместо этого занимались онанизмом, кривая сексуальной преступности резко пошла бы вниз. Ты гляди, какую мускулатуру отрастил… Интересно, она у тебя везде такая?

– Что вам нужно, Гусев? – прошипел Иван.

– Ваня! – почти крикнула Майя. – Остынь.

– Вот именно, – поддакнул Гусев. – Остынь и сядь. Кофейку выпей.