Но человек, которому принадлежал последний номер, не мог быть таким же терпеливым, как Одинокое Сердце. И он не выдержал — снял трубку.

— Слышь, ты, сколько можно? Я понимаю, у тебя какие-то проблемы, но это мой номер, понимаешь? Мой! Звони на станцию и разбирайся с ними! Слышишь?

— Послушайте, уважаемый…

— Я не собираюсь сидеть и слушать, как разрывается этот хренов телефон! И откуда я знаю, что это не мне кто-то звонит?

Одинокое Сердце позволил человеку выговориться, признал справедливость претензий. Тот замолчал, сопя в трубку, и, наверное, решил, что связь прервалась.

— Эй! Ты слышишь?

Одинокое Сердце не сдержал тяжелый вздох.

— Хорошо, я вас понял. Вы совершенно правы, — пауза. — Извините, вы не дали бы мне последние пятнадцать-двадцать минут? Или еще лучше полчаса? Полчаса, и я обещаю — на этом все. Я вас больше не побеспокою.

На другом конце ответили не сразу. Видимо, на человека произвела впечатление покорность в тоне и, конечно же, признание его правоты.

— Ладно, — буркнул он. — Только через тридцать минут ты больше не тренькаешь, понял?

Одинокое Сердце завел дешевый пластиковый будильник на полчаса и продолжил свое монотонное занятие. Без особой веры. Он напоминал себе человека, который в открытом море вычерпывает воду из поврежденной лодки до тех пор, пока она не затонет.

Когда он случайно глянул на будильник, до сигнала оставалось две минуты. На том конце сняли трубку. Одинокое Сердце хотел отключиться, чтобы не выслушивать претензии, но не сделал этого.

Он услышал голос Толика.

Арсений все еще стоял с трубкой в руке, когда из ванной вышла Лера и спросила, не случилось ли чего плохого. Арсений ее не слышал. Он по-прежнему находился в шоке. Смысл услышанного по телефону доходил до него с заметным опозданием.

Прошло не больше пятнадцати минут после разговора с Толиком на лестничной площадке, когда позвонила какая-то женщина и представилась женой Сергея. Она плакала, ее голос переполняла истерика.

Арсений не сразу понял, в чем дело. У нее что-то случилось, но Арсения как заклинило: лишь когда она сама сказала, что муж погиб, он понял, что должен был догадаться об этом с самого начала. Он хотел спросить, как это произошло, но оцепенел и не произнес ни слова.

Она все причитала, причитала, и Арсений почувствовал головную боль. Вряд ли боль вызвала эта женщина, ее причитания, но Арсений разозлился на нее, и это вывело его из прострации:

— Как Сергей погиб? — спросил он. — Его сбила машина?

Вопрос пришлось повторить — собеседница с трудом осознала, что ее о чем-то спрашивают.

— Нет, на него наехал какой-то мотоциклист. Эти придурочные рокеры так гоняют…

— Когда это случилось?

— Два часа назад.

— Мотоциклиста поймали?

— Я не знаю, не знаю. Я… Мне позвонили, сказали, что он в больнице, я поехала туда, я больше не… Мне больно, я боюсь…

Арсений вдруг осознал одну странность: женщина потеряла мужа, поехала в больницу, но уже через пару часов звонит малознакомому человеку, которого видела всего один раз. Почему? Она уже перезвонила ближайшим родственникам, а горе настолько сильное, что она по-прежнему хочет выговориться? Или она звонит потому, что Арсений был последним, кто приходил к ним в гости, а это для нее имеет какое-то значение?

Спрашивать напрямую, зачем она позвонила ему, Арсений не решился.

— Что я могу для вас сделать? — спросил он. — Говорите, не стесняйтесь.

— Нет, мне не надо… Мне уже не поможешь… Я…

Так какого черта ты мне звонишь, едва не заорал Арсений.

— Сергей… он просил сказать… Он повторял ваше имя и просил…

— Он что-то передал мне? — выдохнул Арсений. — Что?

Несколько долгих секунд женщина боролась с рыданиями.

— Он сказал, что вам… не надо бояться… Что это не то… — она запнулась.

— Что «не то»? — выкрикнул Арсений. — О чем он говорил?

— Я не знаю, — пробормотала несчастная. — Он больше ничего не сказал…

— Как ничего? Но я не понимаю, о чем он! Мне нужны пояснения! Это очень важно, понимаете?

— Он потерял сознание, а потом врачи сказали, что он умер.

Арсений замер, не в силах одолеть сумбур в голове, к которому примешивалось запоздалое чувство стыда. Он орет на женщину, только что ставшую вдовой, и считает, что его проблемы важнее ее несчастья.

— Он говорил про вас, — женщина заговорила более внятно и спокойно. — Поэтому я вам позвонила. Простите.

Она положила трубку.

Арсений стоял, а шок и растерянность отступали медленно, будто с неохотой. Жена обратилась к нему снова, но он молчал, и она ушла в спальню. Он смутно слышал ее плач, это вывело его из транса, вызванного гибелью Сергея, вынудило отвлечься на что-то другое.

— Валерка, ну что такое?

Он вошел в спальню, и жена тут же отвернулась, сделав вид, что перекладывает в комоде нижнее белье.