Запах сена вернул его в детство. Арсений пару минут не двигался, закрыв глаза, отдавшись потоку ностальгии. Он настолько погрузился в воспоминания, что даже услышал голосок Лерки — той девочки, с которой проводил больше всего времени из деревенских детей. Казалось, протяни руку, и он коснется ее лица, волос, плечика. Наваждение было настолько сильным, что он даже произнес в темноту:

— Лерка?

Собственный голос вывел его из транса, развеял иллюзию. Арсений поежился, спустился в нижнюю часть сеновала, приник к бревнам, где до сих пор были щели.

Он ничего не увидел — снаружи уже стемнело. Он напомнил себе, что прежнего столика давно нет, на его месте растет слива и крыжовник. Арсений прислонился к бревну, закрыл глаза, попытался отстраниться от внешнего мира. Кажется, получилось. Когда он открыл глаза и огляделся, возникло ощущение, что прошло немало времени.

Арсений прислушался, будто рассчитывал определить, прежняя ли вокруг тишина или он угодил в то измерение, в котором когда-то не обнаружил в доме деда ни одного человека.

Спустя пару минут он выбрался с сеновала, постоял под чердачной дверью. С этой стороны он не видел большую часть деревни, всего несколько домов. Света нигде не было. Арсений почувствовал дрожь. Неужели у него что-то получилось? Чтобы убедиться в этом, он мог пройти вдоль сеновала к дальнему углу и выглянуть. Арсений сразу пошел к дому.

Во дворе он почувствовал сильный дискомфорт, похожий на те же ощущения, когда он только забрался на сеновал. Он стремился к этому, но сейчас здравомыслие потеснило необъяснимое никакой логикой стремление, и вместе с этим пришел страх.

К чему Арсений стремился? На что рассчитывал? Неужели он снова хочет застать пустоту в доме и в деревне? Ради чего? Откуда эта уверенность, что он получит ответы на вопросы?

Неужели он действительно хочет увидеть того типа в черном пальто?

Арсений колебался. Затем он услышал голос племянника, увидел свет в заднем окне. Разочарование было таким сильным, что Арсений удивился бы, будь у него время проанализировать собственную реакцию. Но его позвала сестра, она вышла из дома и стояла на крыльце. Он догадался, что любые разговоры лучше перенести на завтра.

Кажется, и здесь, в деревне, у него ничего не получилось.

Арсений вышел из дома во двор. За спиной послышался голос Тани:

— Минут через пятнадцать будем ужинать. Не опаздывай.

— Хорошо, — откликнулся Арсений. — Я только в огороде воздухом подышу.

Надо уезжать, подумал он. В Москве осталась жена, и он уже серьезно нуждался в ней. Наверное, и она нуждалась в нем. Стало тоскливо. Арсений обругал себя, что не уехал вечерним автобусом. Теперь он сможет уехать лишь завтра.

Почему он остался? Приятно было общаться с сестрой, с племянниками, еще приятней оказались тишина и воздух, какого нет даже в Ботаническом саду или в Лосином острове, но дело, конечно, было не в этом.

В чем же? Он все-таки рассчитывал чего-то добиться? Еще раз посидеть на сеновале, представляя, как дети играют в прятки, а он, еще мальчишка, ждет подходящего момента, чтобы выбраться из своего укрытия?

Смеркалось. Арсений покачал головой, медленно пошел к сеновалу. Была еще причина, почему он сегодня не уехал. Когда утром они с Таней завтракали, а дети еще сопели в своих кроватях, Арсений не выдержал, спросил, не случалось ли с кем-нибудь из ее семьи каких-нибудь странностей. Таня не поняла, о чем разговор, и Арсений, преодолев внутреннее сопротивление, пояснил:

— Ты никогда не слышала, как я здесь потерялся? Еще мальчишкой, мы с соседскими детьми в прятки играли.

Таня кивнула.

— Что-то припоминаю. Тебя еще долго искали? Думали, сгинул насовсем?

— Да. Что-то вроде этого. Но я не просто потерялся. Было кое-что странное во всем этом.

Таня беспокойно посмотрела на него, глаза округлились. Когда он сбивчиво рассказал о пустом доме, о странном типе, Таня вздрогнула, и на секунду ему показалось, что она вот-вот подтвердит, скажет, что да, и с ней что-то похожее было. Но сестра покачала головой. Лишь добавила, что Арсению не помешает обсудить это с ее мужем. Так, на всякий случай. Вдруг он что-то знает, видел?

Арсений заглянул ей в глазах и недоверия не заметил. И в то же время почувствовал: разговор с мужем сестры ничего не изменит. Такое чувство, что все странности в этом доме касались только одного Арсения.

У сеновала Арсению захотелось курить. Он удивился такому желанию. По молодости он баловался, но тяги к этому делу никогда не испытывал. Неужели так сказывается напряжение, что организм сам ищет способы расслабиться?

Арсений осмотрелся, прислушался. Забрался на сеновал. Там, в темноте, он сел, прислонившись спиной к стене. Закрыл глаза, вдохнул запах сена. Еще раз, глубже. И еще. Закружилась голова. Арсений улыбнулся. Он не погрузился в прошлое до такой степени, что ему померещилась поблизости Лерка, нет, он просто в деталях вспомнил тот день, не отстраняясь по-настоящему от сегодняшней реальности. Вспомнил лица большинства ребят, их одежду, ужимки. Вспомнил собственное ощущение: мир громаден, он светлый, жить весело и легко, особенно, если сейчас летние каникулы. Это ощущение вечного праздника подхватило его, как волна, подняло вверх.