Руслан ехидно захихикал и передвинул фигурку королевы на три клетки.

— Ну, вот и все, дружище. Вашему королю каюк.

Они с Андреем играли в шахматы в комнате Руслана. Всю эту неделю у Андрея был ослабленный рабочий режим в связи со школьными каникулами, и он приходил к другу каждый день. И почти каждый день они играли в шахматы. Можно было засиживаться допоздна, и они не спешили расставаться.

Руслан глянул на часы.

— Эге, Андрюха. Всего двадцать пять минут. Что-то ты ослаб. Прежде ты самый минимум час держался. Ну, минут пятьдесят.

Андрей виновато пожал плечами. В этой древней игре Руслан его гораздо сильнее, почти всегда выигрывает, но Андрей давался ему нелегко. Бывало, и по три часа сидели. Двадцать пять минут — действительно полный провал. Слишком быстро. Еще и фигур на доске достаточно.

— Вот, — пробормотал Андрей. — На секунду расслабился, и ты тут как тут со своими штучками.

— Так ты не расслабляйся, — заметил Руслан.

— Хорошо, постараюсь.

Руслан снова глянул на часы.

— Еще одну партию?

Андрей устало покачал головой.

— Наверное, нет. Завтра уже к восьми на работу. У деток каникулы закончились. Еще засидимся. Ты же знаешь, пока не закончим, не разойдемся.

Руслан хитро прищурился.

— Не засидимся. Обещаю. Получишь мат не позже, чем через полчаса.

Андрей снова покачал головой.

— Нет, Руслик. Спасибо, конечно, за мат, но не надо. Я сегодня что-то плохо сосредотачиваюсь.

— Проблема в чем? Дети не накормлены? Влюбился?

Последнее предположение почему-то вызвало у Андрея усмешку.

— То же скажешь, влюбился! Влюбишься тут, ага.

— Что тогда?

Андрей не собирался говорить Руслану про телефонные угрозы, в общем-то, бестолковые, не имеющие под собой никакой основы. Чего мусолить то, о чем хочется поскорее забыть? Как-то само собой вырвалось.

— Звонил тут один тип. Всякую ерунду нес.

Собирая шахматы в коробку, Руслан посмотрел на Андрея.

— В смысле?

— Грозился, понимаешь, меня порезать, — Андрей издал неестественный смешок. — Ничего толком не сказал, кто, откуда, только орал в трубку.

Руслан сдвинул брови, после чего хмыкнул.

— И кто ж это так шутит, интересно?

Действительно, кто?

После ночных звонков Андрей был уверен, что это Ковалевская. У него уже вошло в привычку отключать на ночь телефон и утром включать его снова. Потом, когда позвонил тот кретин, оравший, что порежет всех и вся, Андрей уже никого себе не представлял.

Что и говорить, неприятно. Понимаешь, что все это — пустые угрозы, но на нервы действует.

— Не знаю, — признался Андрей. — В начале недели кто-то баловался ночью. Звонили и молчали. Думал, это та брюнетка, что я тебе рассказывал. Потом вот мужской голос прорезался. Парень явно молодой, не старше меня.

— Так он один раз звонил?

— Два.

После первого звонка в четверг Андрей не думал, что это повторится, но неосознанно ждал подобного. Вчера, в субботу, это случилось. Тот же голос. Только говорит невнятно, будто надрался, почти кричит. Что-то выяснять, тем более, не имело смысла, и Андрей положил трубку. Звонок тут же повторился. Пришлось отключать телефон в половине восьмого вечера. Мать порывалась поговорить со звонившим, и Андрей едва уговорил ее не делать этого.

Сегодня звонков не было, но кто его знает, Андрей ведь ушел к Руслану. Где гарантия, что тот ненормальный не позвонит в другой день?

— Значит, сказал, что он — крутой боевик? — протянул Руслан.

— Что-то вроде этого, — согласился Андрей.

— И что? Выполнил он хоть что-нибудь из того, что обещал?

— Нет.

— Тогда — забудь. Может, еще раз-другой побалуется и перестанет. Надоест.

— Мне то что? Мать расстраивается. Нервничает. Если б не она, я бы вообще внимания не обратил.

— Угу, — Руслан смотрел куда-то в сторону, будто думал о другом.

Андрей поколебался, не сменить ли тему, но все-таки произнес:

— Я вот думаю, это все-таки брюнетка постаралась. Попросила какого-нибудь знакомого. Тот и рад стараться.

Руслан посмотрел на Андрея.

— Да? — и констатировал. — Она точно ненормальная.

Сказано это было равнодушно, словно он сообщил, что у Ковалевской черные волосы.

Андрей в очередной раз подумал, что его проблемы — ничто в сравнении с трагедией Руслана.

Он вздохнул, поднялся с дивана.

— Пойду, Руслик. Пора. Да и на сон уже тянет.