В этой будничной, спокойной, деловой обстановке и происходят подлинные открытия. Именно здесь они рождаются, а не в пустых газетных спорах и сенсационной шумихе. И приходят открытия всегда неожиданно. Надо постоянно ждать их и быть начеку!

Стояло жаркое лето. Много отдыхающих. На пляжах — не пройти. А скорые поезда, воздушные и морские лайнеры доставляли все новых и новых курортников.

В один из последних дней июля в номере люкс лучшей южноморской гостиницы “Прибой” поселился гость из Москвы, Сергей Николаевич Виленский. Ему было лет пятьдесят. Высокий, подтянутый, с волевым, но несколько утомленным лицом, с сединой в каштановых волосах, Виленский появлялся на людях всегда тщательно одетый, чисто выбритый и благоухающий дорогим одеколоном. Облик его довершали защитные очки в тонкой золотой оправе.

Виленский занимал, по-видимому, немалый пост, о чем говорило наличие сопровождающего его не то секретаря, не то референта, по фамилии Зайцев. Роберт Иванович, молодой человек лет двадцати пяти, поселился тоже в “Прибое”, но в скромном номере.

Обедал и ужинал Виленский в ресторане гостиницы. При этом неизменно присутствовал и Роберт Иванович.

Поужинав, Сергей Николаевич в зале не задерживался, и Зайцев оставался один, — видимо, парню было некуда себя деть. На второй или третий вечер он познакомился с солистом инструментального ансамбля “Альбатрос”, развлекающего посетителей ресторана.

Антон Ремизов — так звали певца — сразу обратил внимание на Виленского и его референта, потому что метрдотель проявлял к ним особое расположение и даже сам директор ресторана почтительно подходил к их столику.

Зайцев, проходя мимо оркестра, бросил какую-то одобрительную реплику. Ремизов, отдыхая после очередной песни, подсел к Роберту Ивановичу. Перекинулись несколькими фразами. На следующий день они случайно встретились на Капитанском бульваре, у павильончика “Пепси-кола”. И сразу нашлась общая тема. Зайцев оказался большим знатоком современной эстрадной музыки. Через час оба чувствовали себя как старые знакомые.

— В Южноморске впервые? — поинтересовался Антон.

— Впервые, — кивнул Зайцев. — Правда, в прошлом году был с патроном в соседней области. Все думал, заглянем сюда на недельку. Куда там! Не до отдыха было… Да ты, наверное, слышал…

Они уже перешли на “ты”.

— Так это твой шеф наводил там порядок? — вскинул брови Ремизов.

Референт Виленского молча кивнул в ответ. Солист “Альбатроса” посмотрел на своего нового приятеля с уважением.

Дело в том, что в прошлом году в соседней области работала комиссия из Москвы, проверяя работу гостиниц. В результате кое-кто лишился теплого местечка, а на некоторых были возбуждены уголовные дела. В “Прибое” это событие обсуждали все — от уборщиц до директора. Одни громко, вслух, другие — трагическим шепотом. Потому что и в этой привилегированной гостинице роскошные номера нередко предоставлялись, если в паспорт была вложена всесильная сотенная…

“Вот почему руководство ресторана так внимательно к гостю из Москвы”, — подумал Ремизов, вспоминая, как директор обхаживал Виленского.

Ну а если Зайцев его доверенное лицо…

Недаром говорят, что такие люди, как референты или личные секретари, могут порой сделать даже больше, чем их начальник.

Антон был молод, родился в Южноморске, пел каждый вечер в “Прибое”, где успел перевидеть столько знаменитостей, что самому хотелось стать когда-нибудь очень известным. А без связей…

Короче, по его мнению, Зайцева неплохо было бы чем-нибудь привадить.

На следующий день Ремизов заглянул в номер Зайцева чуть ли не с утра. Роберт говорил по междугородной. Речь шла о заграничной поездке. От имени Виленского Зайцев сказал, чтобы вместо Сергея Николаевича в делегацию включили его заместителя.

— Ты очень занят? — спросил Антон у референта, когда тот закончил разговор.

— До двух свободен. — Роберт посмотрел на часы. — Патрон отбыл на встречу в облисполком.

— Отлично! — обрадовался Ремизов. — Хочешь, сведу тебя в один погребок?

— С утра-то! — ужаснулся Зайцев. — Да патрон меня…

— Можешь взять себе минералку, пепси или лимонад…

Немного поколебавшись, Роберт согласился.

По дороге солист “Альбатроса” осторожно стал расспрашивать о Виленском. О его работе Зайцев ничего определенного не сказал. Лишь упомянул, что Сергей Николаевич — член коллегии.

— А что он за мужик? — продолжал интересоваться Антон. — Суровый?