«Газики» легко, сноровисто бежали по накатанному проселку, глянцевитому от черноземной корки. Алексей Алексеевич подремывал от мелкой дорожной качки. Марат, чтобы хоть немного отвлечься от унылого вида ближних полей, внимательно осматривал междуречье Урала и Сакмары. Оно было нешироким: едва «газик» вымахивал на очередной увал Главного хребта — и по обе стороны синели пойменные леса, а там, где их нещадно вырубили в лихую военную годину, ослепительно поигрывали бликами речные плесы. С этой верхней дороги хорошо была видна вся Сакмара, будто сторонящаяся Урала, с которым все равно ее скоро соединит судьба, как ни выказывай свой характер, как ни старайся выглядеть заносчивой казачкой.

— Не дает мне покоя ваш Верховцев, — неожиданно заговорил Алексей Алексеевич, полуоткрыв глаза. — Откуда берутся такие, а?

— Вы же лучше меня знаете тех, кто мерит любое дело остатком своей жизни, — сказал Марат.

— Я вчера имел в виду тщеславных стариков. Но откуда у молодого инженера такое эгоистическое отношение к дальней перспективе?

— Во всяком случае, он признает лишь те дела, которые могут дать незамедлительный эффект. Он всегда отличался мертвой хваткой, ни одна злободневная проблема не ускользала у него из рук.

— Оно вроде бы похвально.

— А теперь Вячеслав Михайлович и вовсе строго рассчитывает время.

— Тоже вроде неплохо...

— Но рассчитывает именно с точки зрения остатка жизни: что еще может пойти на пользу ему лично, а что уже пойдет в зачет другим.

— Насолил он вам, как вижу.

— Если бы только мне.

— Ну да оставим в покое временщиков, хотя, конечно, и весьма прискорбно, если они оказываются в героях дня...

Алексей Алексеевич опять умолк надолго. А Марат загляделся на буйный накат Уральских гор: набежав на степную отмель, они гневно взвились на дыбы отвесными шиханами, да так и замерли конной лавой, — одна свеча выше другой, — не успев повернуть обратно и не в силах пробиться через степь на соединение с заморскими далекими горами.

— Останови-ка, Олег, — сказал Ходоковский своему любимцу, как только они поднялись на Кувандыкские высоты, с которых открывался вид на упругую излучину Сакмары.

Вышли на голый косогор, чтобы малость поразмяться.

— Вот она, избранница вашего Гидропроекта. — Алексей Алексеевич махнул рукой в сторону реки. — Недолго ей резвиться у подножия шиханов. Скоро запрягут ее в бетонную упряжку. Хватит, нагулялась, пора совесть знать.

— А вы твердо убеждены, что первое водохранилище будет построено именно на Сакмаре?

— И на ней, и на Большом Ике, ее притоке. Недаром же Верховцев наведывался к нам.

— Он держит нос по ветру.

— Так вроде бы газком попахивает!

— Газ газом...

— А хлеб хлебом? Так вы хотели сказать? Но это уже выходит за пределы интересов вашего Верховцева. Этим должны заниматься мы с вами... Ладненько, поехали дальше. К вечеру хорошо бы добраться до Иргизского водораздела.

— Не тяжеловато за один день?

— Никогда не прячьтесь за мои годы, — ответил, посмеиваясь, Алексей Алексеевич.

Они опять-таки успели еще засветло добраться до юго-восточной границы с Казахстаном, где и заночевали. Ходоковский знал эти места: он тут искал бурый уголь в конце войны. К тому же он. вообще тонко чувствовал географию и свободно ориентировался во всем Тургайском крае. И верный помощник его, инженер-геодезист Селиков был под стать ему профессиональной цепкостью глаза — работал очень быстро, на вид играючи. Вдвоем они могли заменить чуть ли не целую экспедицию.

Иногда Марат оказывался будто лишним. Но Алексей Алексеевич советовался с ним каждый раз, как только речь заходила о строительной части будущих сооружений. Вот и сейчас он говорил на сон грядущий:

— Завтра покажу район намечаемого водохранилища между Иргизом и Орью. Хотелось бы, чтоб это место приглянулось вам, ну, и за вами черновая работенка, если вы согласитесь с моим дилетантским выбором.

— Дилетантским?

— Не придирайтесь к слову, я гидроузлов не строил, не доходили руки.

На следующий день они объехали весь западный склон Иргиза, подолгу останавливались то на левом, то на правом берегу речки Баксайс, вдоль которой и разольется водохранилище. Марат не спешил с выводами.

Вечером, когда машины подкатили к самому Иргизу, Алексей Алексеевич сказал:

— Вы, Марат Борисович, правы, гидротехника не считается с административными границами. Земля эта казахская, а вода у нас будет общая.

— Правда, ее легче повернуть отсюда в Казахстан.

— Поделимся, как добрые соседи... Так каково ваше просвещенное мнение?

— Что ж, Алексей Алексеевич, пусть у вас и не доходили руки до гидроузлов, но можно позавидовать вашей инженерной интуиции. За мной, верно, остается черновая работенка.