Шрифт:
Не сон. Но тогда... А как же бизнес? А мужики его? А дом? И как это все? И что дальше?
Семен смотрел вокруг, вспоминая вчерашний день и муравейник, вспоминая вечер, ночь, свой сон. Это что, ему показывают силу, что ли? Мол, никакой ты не бог, даже не муравьиный, а так, муравей перед своим богом? Так, что ли? И что теперь? Молиться? Или просто пожелать чего-то?
Он замер, закрыл глаза, настойчиво повторяя в уме: "Я очень хочу домой. Я очень хочу домой. Я хочу домой и больше никуда". Крик чайки над ухом был как смех - ну-ну, зря, мол, стараешься...
...
К вечеру, опухший от укусов мелких летающих тварей с прозрачными крылышками, с обожженными солнцем плечами, он сидел под деревом и голодно глядел вверх на бананы. Блин... Он же не залезет туда никогда. Ждать остается, когда сами падать начнут, что ли? Так и с голода помереть можно. Такого Семен "своим" мурашам не желал. Такого ему, вроде, не за что. Чем провинился-то?
...
А ночью уже, в свете луны, в прохладе ночного воздуха вдруг клюнула мысль. Повертелась в голове, удобно устраиваясь, а потом заняла всю голову, вытолкнув все остальные мысли:
А кто теперь кормит и рассматривает и переносит с места на место муравьев у него дома? Где и кто теперь их муравьиный бог?
Если это он, Семен, то он - вот он, здесь, под звездами, на белом пляже. Он просто не может сейчас ничего для них сделать. Даже просто поглядеть на них не может. Потому что они там, а он здесь.
А если, как стукнуло его, а если и его всемогущего, который кормил утром бананом, а потом забросил в эти гребаные тропики... Если и его кто-то - как его? Так же взял за шкирку и бросил далеко-далеко?
Внезапная мысль о бесконечности и от того полной непостижимости Вселенной сразила наповал. Если она бесконечна, то, выходит, и богов этих - не счесть. Над каждым, кто мнит себя таким, есть кто-то повыше. И над тем есть. И над тем, что выше всех, как все думают - тоже кто-то... И если вдруг сложилось, что он сам - тут, а его бог - там, а бог бога - еще где-то...
– А-а-а,- закричал Семен, вцепившись руками в волосы.- А-а-а, с-суки!
...
– Заснули, Семен Васильич?- участливо спрашивал водитель, плавно тормозя у знакомого подъезда.
– А?
– Сон какой-то видели?
Семен тряхнул головой. Сон! Всего лишь сон!
– Крути обратно! Ученого забыли!
– Так вы же сказали - ученый не нужен?
– Крути, я сказал!
Через мост их опять пропустили практически свободно, отметив, записав предварительно номера машин и посчитав напоказ, тыкая стволом в каждого по очереди пассажиров. Вот и то самое место. Ученого у муравейника не было. Муравейник был, а ученого, как его - Марк Александрович, вроде - не было.
Семен заставил всех выйти из машин, пройтись цепью вдоль опушки, покрикивая. Стрелять, даже в воздух, не позволил - им еще возвращаться через мост, а вояки могут заинтересоваться, кто тут учения со стрельбой организует.
– Ладно. Возвращаемся. Завтра с утра - в институт, к воякам. Подготовьте там встречу, переговоры, типа. Ну, заранее, чтобы не устроили стрельбу.
– В девять, Семен Васильич?
– Нам еще ехать надо будет... Ну, пусть будет в десять. И грузовик подготовьте. На трех машинах пойдем. За товаром.
– Какой там еще товар, у вояк?
– Склады у них там, дурило. Большие склады. И оружие. А у кого оружие сегодня - тот власть.
Рабочий день постепенно входил в колею.
***
– Ну, докладывай, что у нас плохого?
Министр был хмур с самого утра. В последнее время это было обычным и привычным для его подчиненных.
– Атакован блокпост на трассе Краснокамск-Молотов, товарищ генерал-лейтенант.
– Ну?
– Есть потери личного состава.
– Раз атакован, значит, сразу и потери,- пробурчал недовольно министр.- Подробности известны?
– Так точно. Можно сказать - "кавказский" вариант.
– Не понял... Каким боком - кавказский? Это ж Урал!
– Согласно донесению, к блокпосту подошла колонна автобусов и грузовиков...
– Из города пробиться сумели?- заинтересованно поднял голову министр.
– Нет. В город.
...
Короткая колонна затормозила у опущенного шлагбаума, повинуясь взмаху полосатого жезла в руке расслабленно опирающегося на опорный столбик сержанта. С шипением распахнулись двери автобусов, и из них волной повалила толпа ярко одетых женщин, сразу зашумевших о чем-то не по-русски, затрещавших о своем, о девичьем, разбежавшихся по всей территории блокпоста.