— Будет лучше, если ты все-таки появишься в классе. Не давай директору Харперу дополнительных козырей против себя.

Она оглянулась на здание.

— Теперь это все не имеет значения.

Всю оставшуюся часть дня Лены не было, то есть даже когда она физически присутствовала, мысли ее бродили очень далеко. На химии мимо нее прошел тест по таблице Менделеева.

Ты не темная, Ли. Я бы знал это.

На истории ее не было с нами, когда мы инсценировали дебаты между Линкольном и Дугласом, и мистер Ли пытался заставить меня выступать на стороне рабовладельцев, скорее, в качестве наказания за будущее «вольнодумство» в работе, которую мне еще только предстояло написать.

Не давай им загнать себя в угол. Они ничего не значат.

На языке жестов она тоже отсутствовала в то время, когда я стоял перед классом и показывал «Гори, гори, маленькая звездочка», на радость ухмылявшимся остальным членам баскетбольной команды.

Я никуда не уйду, Ли. Ты не можешь закрыться от меня.

И тут я понял, что именно это она и делает.

К обеду мое терпение лопнуло. Я дождался, когда она выйдет с тригонометрии, и прижал ее к стене, бросив свой рюкзак на пол. Я взял ее лицо и притянул ближе к себе.

Итан, что ты делаешь?

Это.

Я притянул ее лицо обеими руками. Когда наши губы соприкоснулись, я почувствовал, как жар моего тела растопил ее холод. Ее тело таяло в моих руках, и то непостижимое притяжение, которое связывало нас с самого начала, снова соединило нас в одно целое. Лена уронила книги и обняла меня за шею, отвечая на поцелуй. Я меня закружилась голова.

Прозвенел звонок. Она оттолкнула меня, задыхаясь. Я наклонился, чтобы поднять ее копию «Удовольствия проклятого» Буковского и потрепанный блокнот. Блокнот почти разваливался на части, но наверняка ему предстояло выдержать еще много записей.

Не надо было этого делать.

Почему нет? Ты же моя девушка, и я скучаю по тебе.

Пятьдесят четыре дня, Итан. Это все, что у меня есть. Самое время прекратить притворяться, что мы можем что-либо изменить. Будет легче, если мы оба примем это.

Она говорила об этом так, словно подразумевала нечто большее, чем просто день ее рождения. Она говорила о других вещах, которые мы изменить не в силах.

Она отвернулась, но я успел поймать ее за руку прежде, чем она совсем повернулась спиной ко мне. Если она имеет в виду то, что я подумал, то я хотел, чтобы она смотрела мне в глаза, когда будет это говорить.

— Что ты имеешь в виду, Ли? — я с трудом задал этот вопрос.

Она отвела взгляд.

— Итан, я знаю, ты думаешь, что все еще может закончиться хорошо, какое-то время я тоже в это верила. Но мы живем в разных мирах, и в моем мире одного сильного желания вовсе не достаточно, чтобы это произошло, — она не могла смотреть мне в глаза. — Мы слишком разные.

— Ага, теперь мы слишком разные? И это после всего того, через что мы с тобой прошли? — мой голос становился все громче. Несколько человек остановилось и уставилось на меня. Они даже не смотрели на Лену.

Но это так. Ты — смертный, я — маг, и даже пусть эти миры пересекаются, они все равно разные. Мы не можем жить сразу в двух.

На самом деле она говорила, что это именно она не сможет жить в двух мирах… Эмили и Саванна, баскетбольная команда, мистер Линкольн, мистер Харпер и Ангелы Джексона — они, наконец-то, получали то, чего добивались.

Ты это из-за дисциплинарного комитета? Не позволяй им…

Дело не только в заседании. Во всем сразу. Я не принадлежу этому миру, Итан. В отличие от тебя.

Теперь я, значит, один из них? Ты это хотела сказать?

Она закрыла глаза, и я практически увидел, хоровод мыслей у нее в голове.

Я не говорю, что ты такой, как они, но ты один из них. Именно здесь ты прожил всю свою жизнь. И после того, как это все закончится, после моего Призвания, ты все еще будешь тут. Тебе снова придется ходить по этим коридорам и улицам, а меня, возможно, здесь уже не будет. Но ты-то останешься здесь, и неизвестно как надолго, а ты сам говорил, что люди в Гатлине никогда и ничего не забывают.

Два года.

Что?

Я здесь останусь еще только на два года.

Два года — это очень большой срок, чтобы быть невидимкой все это время. Поверь мне, я это знаю.

Какое-то время мы оба молчали. Она просто стояла, отрывая клочки бумаги от спирали ее блокнота.

— Я устала бороться с этим. Я устала притворяться, что я нормальная.

— Ты не можешь сдаться. Только не сейчас, после всего этого. Ты не должна дать им выиграть.