И все равно что-то мешало открыть мне дверь, то самое, что открыло для меня дверь кабинета пару дней назад. Сколько еще замков в этом доме вдруг обрело собственное мнение? Что вообще происходит?

Я еще раз открыл замок и опять со всей силы дернул дверь на себя, она распахнулась и врезалась в стену в коридоре. Миссис Линкольн стояла на крыльце, освещаемая со спины тусклым уличным фонарем. Силуэт был размытым.

Она взглянула на игровую приставку в моей руке:

— Видео-игры расплавят тебе мозги, Итан.

— Да, мэм.

— Я принесла тебе шоколадное печенье, в качестве примирения, — она выжидающе протянула тарелку мне. Я должен был пригласить ее войти. На все на свете тут имелись правила. Хотя, наверно, это называется манерами, Южным гостеприимством. Но, благодаря Ридли, я уже однажды попался на эту удочку, и теперь колебался.

— А что вы делаете тут так поздно? Линка у меня нет.

— Конечно же, его тут нет. Он у Сноу в гостях, где каждый уважающий себя ученик Джексон Хай должен быть. Мне пришлось полгорода обзвонить, чтобы раздобыть ему приглашение, с учетом его недавнего поведения.

Что-то тут было не так. Я знал миссис Линкольн всю жизнь. Ей всегда больше всех надо было. Добивалась запрета на размещение книг в библиотеке, увольняла школьных учителей, уничтожала чужие репутации посреди белого дня. Но в последнее время она стала другой. Ее крестовый поход против Лены был несравним ни с чем. Она всегда сражалась за свои убеждения, но это уже походило на личную вендетту.

— Мэм?

Казалось, она злится.

— Я испекла для тебя печенье. Я думала, что ты пригласишь меня в дом, и мы сможем поговорить. Ты мне не враг, Итан. Это не твоя вина, что эта девчонка так на тебя влияет. Ты должен быть вместе со всеми на вечеринке. С детьми своего круга, — она опять протянула мне печенье — залитую липким двойным шоколадом стряпню, которая всегда первым делом расходилась на Распродаже выпечки в баптистской церкви. Я буквально вырос на этом печенье.

— Итан?

— Мэм.

— Я могу войти?

Я не пошевелился, только крепче ухватил игровую приставку. Я уставился на шоколадное печенье и чувство голода вдруг исчезло совершенно. Ни выпечке, ни даже тарелке этой женщины в моем доме рады не будут. Мой дом, как и Равенвуд, обрел свой собственный разум, и ни я, ни он не собирались ее впускать.

— Нет, мэм.

— Что ты сказал, Итан?

— Нет. Мэм.

Она прищурилась и пихнула тарелку мне в руки, как будто собралась любым способом проникнуть в дом, но тарелка как в стену врезалась в какую-то невидимую преграду между ней и мною. Тарелка отскочила, перевернулась в воздухе пару раз и упала, разлетевшись осколками и остатками шоколадного печенья по нашему придверному коврику с пожеланием счастливого Хэллоуина. Амма с утра будет в гневе.

Миссис Линкольн встревоженно попятилась вниз по ступеням крыльца и исчезла в темноте на своем старом Песке пустыни.

Итан!!!

Ее крик вырвал меня из сна. Наверно, я задремал. Марафон фильмов ужасов закончился и телевизор шипел белым шумом на всю комнату.

Дядя Мэйкон!! Итан! Помогите!!!

Лена кричала. Где-то. Я слышал ужас в ее голосе внутри своей головы, мой мозг так захватила эта боль, что я не сразу сориентировался, где нахожусь.

Кто-нибудь помогите!!!

Моя входная дверь была распахнута, она раскачивалась на ветру и билась о стену. Звук отдавался в стенах оружейными выстрелами.

Ты говорил, я здесь в безопасности!

Равенвуд.

Я схватил ключи от старого Вольво и побежал.

Я не помнил толком, как добрался до Равенвуда, могу только сказать, что несколько раз меня определенно сносило на обочину. Я едва видел. Лена мучалась от такой боли, а я был в такой тесной связи с ней сейчас, что почти терял сознания, испытывая ее ощущения на себе.

И этот крик, он не прекращался с момента, как я проснулся и до момента, когда я нажал на полумесяц и сам вошел в Равенвуд.

Как только входная дверь открылась, я увидел, что Равенвуд в очередной раз видоизменился. В этот раз он представлял собой что-то вроде старого замка. Свечи в подвесных канделябрах отбрасывали жуткие тени на людей, всех сплошь одетых в черное, куда превышающих своим числом гостей в Дни Сбора.

Итан! Быстрее! Я больше не могу…

Лена!!! — заорал я. — Мэйкон! Где она?!

Никто не удостоил меня взглядом, а я не видел знакомых лиц, хотя весь центральный холл был переполнен гостями, чинно проплывающими из одной комнаты в другую, словно они были призраками на званом ужине для приведений. Они были не просто не местные, они были даже не из этого столетия. Я увидел мужчину в темном килте и в грубом гэльском одеянии, женщину в платье с корсетом. Все было темным, укрытым тенями.

Я пробрался через толпу в то, что теперь походило на огромный бальный зал. Я не видел никого их них — ни Дель, ни Рис, ни даже маленькую Райан. Горевшие свечи потрескивали по углам комнаты, а полупрозрачный оркестр из странных музыкальных инструментов, выпадающих из фокуса, играл сам по себе, пока расплывчатые пары кружились и скользили по теперь уже каменному полу. Танцоры меня будто не видели.