Мужчине достаточно просто проявлять определенную мудрость, например, не ударить, когда очень хочется, а поцеловать. Не ругнуться, а назвать ласково. Это очень сбивает с толку воинствующих женщин. Так мне удалось заполучить в свои сети Рахиль, например. Меж тем, это сугубо женская тактика, там, где хитрость, всегда женщины, — Максимус отхлебнул воды из стакана в подлокотнике и замолчал.

— Это любопытно, — с сомнением сказала я, — А что мы будем делать в Дин-Йорке?

— Скучный городишко, — вальяжно ответил хозяин, — Полярная ночь там уже давно. Я предполагаю, хоть там одеть тебя прилично, потому что с нашими побегами отовсюду твой гардероб представляется чем-то кошмарным. Так вот, я привожу тебя в окончательное соответствие, хотя бы до весны, потом мы смотрим хилые достопримечательности, если удача улыбнется, сходим до льдов, жаль без северного сияния. После мы с тобой садимся на поезд или на самолет и едем домой, через жуткий город Стохос — вот дыра, так дыра — но другого пути нет.

Можешь представить себе город, в котором есть аэропорт и вокзал, и автовокзал, но нет продуктового магазина? Ну, я утрирую, конечно, но там воистину ужасно.

— А что мы будем делать в Иезеркеле?

— А ничего. Отдыхать после трудов праведных. Я познакомлю тебя со многими интересными людьми, закончу чертову инсталляцию. Дождемся Капитана. А ты что-то еще хотела?

— Да, нет, как-то, — медленно отозвалась я, осмысливая план дальнейших действий.

— Так да или нет? — Максимус наклонил голову и хитро смотрел на меня.

— Я бы все же хотела связаться с профессором Мариендорф.

— Упертая… Ты не лев, ты ослик временами. Как ты не понимаешь, что доступно для той же Рахили, то для тебя потом окажется пустой тратой времени.

— Не стоит считать меня тупее других, — фыркнула я.

— Я не считаю тебя тупее, я смотрю на вещи объективно.

Я стиснула зубы. Вот ничего себе поговорили. Лучше вообще молчать и ни о чем не спрашивать, а то нарвешься на "комплемент". Подумаешь, мало ли что он там "объективно" видит, но раз мне это интересно, то почему я должна искать что-то другое?

— Лопнешь, маленький лев, — улыбался Максимус.

— Я… Я вас поцелую сейчас, — процедила я сквозь зубы.

— Уволь, моя милая, — рассмеялся он, — у тебя такой вид, что ты мне язык вырвать готова, и потом, ты отвратительно целуешься.

— Учителей не было, — фыркнула я.

— Хочешь, научу?… — Максимус оказался в опасной близости, проговорил это все томным голосом.

— Н-нет, спасибо, — пролепетала я.

Он откинулся в кресле и долго радостно смеялся. И радует его вечно меня обижать! Издеваться над глупой помощницей очень благородное занятие, бесспорно! Мелочный, гадкий хам! И в Киотануре на минутку я влюбилась в этого индюка… А все потому, что он пожалел меня, когда мне было плохо. Он добрый, но доброта эта, как у акулы-людоеда. Пиранья… Никогда нельзя забывать это, когда имеешь с Максимусом дело. Я отвернулась к иллюминатору. Самолет снижался. Объявили о скорой посадке. Мы пристегнули ремни.

И как же бесит эта постоянная манера! То Максимус добрый и хороший, душевный человек, то наглая беспардонная свинья, которая пользуется тем, что он опытнее меня, владеет собой и может манипулировать мной, моими эмоциями. Сейчас уже меньше, но если вспомнить корабль. Он выводил меня из себя специально! Пусть для моего же блага. Но это все равно, что отрезать ногу в которой гангрена и может тебя погубить. Какая разница — умирать или жить без ноги? То же самое. Не уметь любить или постоянно нервничать из-за того, что меня постоянно пытаются унизить? Я припомню корабль, я сделаю так, чтобы унизать меня не хотелось!

Пройдя сквозь все круги ада аэропорта, мы вышли на улицы Дин-Йорка. Скупое солнце едва пробивалось сквозь пелену снеговых туч.

— Скоро стемнеет, снимем номер на ночь и в магазин.

В гостинице вышел казус. Номеров, рассчитанных на разнополых хозяина и помощника, не оказалось. Раскладушек тоже не было.

— А матрас хотя бы можно? — умоляла я.

— Нет, девушка, — рычал на меня разозленный портье, — Одну ночь вы можете и переспать с вашим хозяином.

Я не знала, что мне делать — плакать или смеяться. Я чувствовала, что еще одна секунда, я стану делать и то, и другое одновременно.

Максимус сидел спокойно в стороне, и делал вид, что его это не касается.

— Ты так меня боишься? Я не ожидал. Можешь спать хоть в костюме Евы, я не трону тебя и пальцем, — увещевал он меня после.

— Ну, да, — фыркнула я, — пальцем и не обязательно.

— Неужели тебе так хочется? — спокойно поднял брови Максимус.

Мне опять нечего было ему ответить, и я промолчала.

— Это был слишком пошлый, для такой красивой девушки, каламбур. Предоставь, пожалуйста, такие шутки толстушкам из баров, которые обсуждают свой единственный в жизни секс.

— А толстушки, по-вашему, не красивы?! — взъелась я.

— Они прекрасны. Я, знаешь ли, всеяден в некотором смысле. Все женщины разные и все, даже Ирэн или Юлия, по своему прекрасны, просто у меня не было времени узнать их лучше.

В магазине мы провели немного времени. Максимус предоставил мне полную свободу действия и сам помогал мне. Из магазина мы вышли в мягко валивший снег. Я надела волчью шубку вместо теплого пуховика, который мы приобрели, Максимус потащил меня в экскурсионное бюро, ворча, что я все сама себе отморожу, и вообще это был мой выбор и больше он меня лечить не станет.