Брисот молча пожал мне руку.

— Мне тут пришла в голову идея, что неплохо поправить здоровье: целебные мази и все такое! — отшутился я.

— Мази? — Паркара вытаращил на меня глаза.

— Обжегся на своем желании, — снова отшутился я.

— Ладно, у вас завелись секреты, — сказал Караэло, — главное, что вы живы. Принц-то как обрадуется, он уже вас похоронил.

— Не стоит так торопиться, я живучий!

— Это событие следует отметить.

— Да, только мне бы хотелось сначала сделать одно маленькое дельце. Оно займет не более минуты.

— Мы подождем тебя в 'Перце'.

— Хорошо, друзья мои, я скоро к вам присоединюсь.

— Слушай меня, Джосето, внимательно, — сказал я, когда все ушли, — одевайся-ка ты в самое лучшее и ступай во дворец.

Там попроси встречи с герцогиней Джоку, скажешь, что от меня, вручишь ей этот ящичек и тут же возвращайся домой, понял?

— Все понял, хозяин. Отдам ящик герцогине и иду домой.

Я быстро написал записку:

'Милая герцогиня, здесь то, что очень хочет видеть наша королева. Вечно преданный, первым женщинам Ларотум, баронет Орджанг'.

Запечатав послание, я отдал его Джосето и велел вместе с ящиком вручить Кафирии Джоку. Он, насвистывая плутовскую песню, помчался выполнять поручение.

Мне же и в самом деле захотелось плотно покушать и выпить за свое измученное здоровье. Я пошел в 'Корону и Перец', где меня уже ждала вся честная компания. Звучали громкий смех и музыка. Влару наигрывал что-то на гитаре. Я прислушался к словам.

Здравствуйте, мои друзья,

Собрались мы вместе

За бутылкой: вы и я,

Без хвалы и лести.

На столе стоит еда

Стынет, остывает.

Это дело — не беда,

Всякое бывает.

Помню — было: не дождем,

Кровь текла рекою.

Сядем братцы, обождем,

Что в душе — не скрою.

То скорбит моя душа

О друзьях убитых,

Что в земле сырой лежат,

О битвах знаменитых.

Ты развей мою печаль,

Песня, звуком вольным.

Нынче — песня,

Завтра — сталь.

Все! Грустить довольно!

Будем пьяны!

Веселей, песня моя, лейся!

Песня-песенка. Смелей!

Чаша, не разбейся!

Все бурно поддержали эту песенку-тост поднятием бокалов, и я осушил свой вместе со всеми.

Влару обладал красивым звучным голосом, чуть хриплым, невысоким и не низким, хотя ему были подвластны и такие звуки. Его голос приятно слушался, и частенько товарищ наш радовал всю компанию за шумными застольями разными песнями. Знал он их немало. Были и фривольные куплеты, и томные серенады, мне по душе пришлись песни… романтического склада, в которых были смысл и душевность.

Этим мое приключение, связанное с бриллиантами не закончилось. Ведь я же хотел еще выяснить у Дизанны, кто ее нанял, раз речь шла обо мне.

Я пришел по известному мне адресу и требовательно постучал. Она распахнула дверь и мило растерянно улыбнулась. Сама невинность! Дизанна, конечно, узнала меня, но и виду не подала, что ее что-то смущает.

— Льен, о боги были к тебе милосердны!

— Так же как к сеньору Маркобу, поэтому мы оба до сих пор живы. А вот ты не изменяешь своей милой привычке вредить мужчинам.

— Ха, ха, ха! Ты шутишь, наверное?

— Может, ты пригласишь меня на чашку твоего колдовского шоколада?

— А ты согласишься его снова выпить?

— Впусти меня, Дизанна, мне нужно поговорить с тобой.

— Чем обязана?

— Кому ты меня продала, плутовка?

— О чем это ты?

— Кто просил тебя привести меня в ловушку? Маги? Кто именно?

Ее лицо изменось она была удивлена и озадачена. Я наступал на нее и вскоре мы оказались в небольшом помещении, некоем подобии кухни, соединенной с передней.

— Откуда ты знаешь?

— Мышка на ухо нашептала!

— Ты многим мешаешь!

— О какой ловушке шла речь?

— Я знала, что рано или поздно ты меня выследишь, — нервно сказала она.

— Не успела стырить у колдуна рецептик, как менять свою личину, а зря, тебе бы он не помешал, коварная.

— Я успела сделать кое-что другое, — крикнула она и, ловко схватив с полки миску, замахнувшись, бросила мне в глаза горсть намолотых пряностей.

Пока я протирал глаза, ее и след простыл.