Он прошелся два раза: до столба, поклонился всем, сорвал аплодисменты и дошел обратно.

После него на канат вышли тоненькие девочки и стали делать красивые прыжки и жонглировать мячиками, балансируя на высоте. Но все зрители понимали, что девочки долго учились этому, в отличие от учителя, который не был артистом. И его смелость вызывала восхищение.

Гуляния по городу немного затянулись. Но каким-то непостижимым образом я натыкался на одних и тех же людей.

На улице Внимания на меня набросился какой-то человек, сбил с ног, и громко объявил, что я неуклюж, как медведь.

— Что ты себе позволяешь, сэлл?!

— О, простите, хотя глупо просить прощение за то, что сделал намеренно!

— Что?! — я выпучил глаза на этого наглеца и уже собирался задать ему взбучку, но тут узнал его — это был тот смельчак из клетки с надизагром, и канатоходец.

— Это большая честь для меня — толкнуть такого храброго воина.

Меня так удивила наглость сэлла, что я невольно спросил:

— Зачем вам это?

— Видите ли, я изучаю природу страха. Но мало быть теоретиком — надо еще проверять свои теории на практике.

— Но погодите! Вы же придворный учитель и, если не ошибаюсь, учите принца и принцессу математике и логике.

— О, да! Моя сфера — гармония чисел. Но страх тоже можно рассчитать — он поддается логике, он объясним и предсказуем. Видите ли, по природе, я — трус. Жуткий! Мне всегда мешала моя трусость. Вот, поэтому я толкнул вас — хотел избавиться сразу от двух страхов — перед человеком благородным, перед человеком сильным, то есть воином, способным убить меня на месте, в третьих пред влиятельным человеком, а в-четвертых, страх перед самим страхом. Чаще всего люди бояться — не бояться. Они бояться так, на всякий случай.

Я рассуждал, что если вы спустите мне мою выходку, значит, в принципе, моя теория верна. Страх можно рассчитать.

— Что послужило основанием для вашей уверенности?

— Вы хладнокровны — я это знал, так… из подслушанных разговоров и собственных наблюдений, вы любопытны и умны- я наблюдал вашу беседу с Дишаром, вы обладаете юмором, ну и еще некоторые умозаключения. Я знал, что вы удивитесь: удивление иногда бывает сильнее гнева.

— Неужели я так предсказуем! Но если бы на моем месте оказался другой человек, — рассмеялся я, — вам бы не поздоровилось!

— Все предсказуемы. Моя теория основана на одном важном принципе — не зная броду, не суйся в воду. Один из первых постулатов учения о страхе.

— Есть и другие?

— Ну да.

— А если все-таки ситуация такова, что ты уже попал в воду?

— Расслабься и получай удовольствие. Быть может, десятка секунд тебе хватит на верное решение, а если будешь биться в панике, то уж точно — камнем на дно.

— Есть ли еще какие секреты?

— Ищи соломинку, она вытянет — для кого-то это любовь, для кого-то месть. От сильной любви люди готовы забыть самые жуткие страхи. Я проверял это на себе…в молодости.

— То есть вы хотите сказать, что более сильные чувства помогают справиться со страхом?

— Именно. Нужно научиться извлекать их в нужный момент.

— Как ширму в клетке с надизагром?

— Мгм.

— Но как объяснить ваш проход по канату над раскаленными углями?

— Проверка самых глубинных страхов — страх за жизнь, за свое тело. Я долгое время тренировался, — и знал, что по канату, натянутом на расстоянии одного метра от земли, я пройду легко, не напрягаясь. А, вот, как отреагирует мой мозг на возможность пройти на огромной высоте. Могу сказать — он с честью для меня справился с этой задачей. Вот вы! Часто рискуете собой. Но при этом всегда готовы к риску. Что-то подталкивает вас, заставляет забыть о страхе.

Или у вас его вовсе нет?

Я задумался. Да, мне часто приходится встречаться с опасностью, но что-то ведет меня. Гордость?

— Страх у меня есть, иначе бы я уже лежал в могиле. Но я стараюсь не думать о смерти. Сосредотачиваюсь на том, что делаю. Это успокаивает меня.

— Вот! Вот вы еще озвучили один тезис: 'сосредотачиваюсь на том, что делаю'.

— А еще, потрясающее чувство, которое настигает меня, когда опасность преодолена. Всегда хочется повторить это чувство.

— А вот это уже плохо — быть в плену у чувства. Но, как, ни странно, я с вами согласен — в крови у нас после пережитого и преодоленного страха выделяется некое вещество. Вот оно то и дает нам чувство эйфории.

— Ну не знаю, вещество или еще что, только я не могу жить по-другому. Я буду всегда стремиться к оправданному риску.

Для этого мне не нужно ходить по канату. Поверьте, есть много других возможностей проявить свой характер.

— Вы пристыдили меня, и поделом мне! Но навели меня еще на одну мысль — у человека должна быть цель.

Цель, как тот баланс, который не дает канатоходцу сорваться на землю — она уравновешивает и ведет его.

Мы еще некоторое время поговорили и расстались вполне мирно. В любом случае я думал, что этот человек заслуживает уважения.