— То, что вы делали — недопустимо, — мрачно сказал я.

— Да ну! Вы же не знаете о причинах, толкнувших меня к этому.

— Какими бы они не были, вы неправы! Вы хотели разволновать толпу, устроить смуту.

— У меня это почти получилось, но тут появились вы, и я решил отложить свое дельце, ради вашей драгоценной персоны. Так я вас заинтересовал?

— Чем?

— Магией. У вас есть талант, я научу вас всему, вы будете великолепным магом, всесильным магом.

— Зачем мне это?

— Не прикидывайтесь дураком!

Он прикоснулся рукой к пустой тарелке — и на ней появилась еда, на столе из воздуха образовались бокалы и бутылки с вином, огромный лев растянулся на полу и уставился своими янтарными прищуренными глазами на Френье.

Еще одно мгновение — и мы уже в огромном саду, усыпанном розами, с фонтанами и красивейшими женщинами.

Одна из них, подобная облаку, подошла к нам и чары ее дивной энергии пропитали все мое тело.

— Красавица Лисина! — представил ее Френье, — правда, хороша?!

Губы золотоволосой Лисины сладострастно и нежно приоткрылись, показав жемчужный ряд зубов и розовый язычок которым она слизнула со своего пальчика капельку воды.

Руки ее прикоснулись ко мне, и на миг показалось, что нет в мире большего счастья, чем чувствовать эти дивные руки.

Им невозможно было противиться, да если честно, я и не хотел. Но, ни ее прекрасное тело, которое я познал в этом волшебном саду, ни ее завораживающий голос, ни ее необыкновенные ласки, которыми она осыпала меня, не задурили мне голову. Получив наслаждение, удовлетворив свое тело, я вернулся мыслями к реальной жизни, встряхнулся и прогнал наваждение.

— Послушайте, Френье, все это глупая магия, я не играю в такие игры, мне по душе — честный бой, я приучен идти по жизни с мечом в руке, а, не бормоча смешные заклятия, я перестал бы себя уважать, если бы стал полагаться на них.

— А как же молния на море-океане, кто призывал морского бога?

— Вы меня удивляете своей осведомленностью, но это был исключительный случай.

— То-то же! Не всегда ваш меч выручает вас.

— Я хочу верить, что это не повторится! Но кроме всего, меня смущает ваше поведение у ворот Ландины, подстрекательство и откровенный обман. Я не приемлю подобные вещи!

— Ты еще просто очень молод! Я ошибся в тебе. Но я дам тебе время и очень надеюсь, что ты передумаешь. Кстати, я заболтался с тобой и, совсем, забыл об одном пустяке! Письмишко из Сафиры! Ты, я вижу, также позабыл о нем?

— Что вам известно об этой истории?

— Если бы не мои скромные усилия, ты бы находился сейчас там же, где находится кэлл Фендуко, так, кажется, зовут одного неудачника, которому ты дважды уже дорогу перешел.

— Ваших рук дело?

— Нет! Что ты! Я как раз наоборот, сделал все возможное, чтобы у Локмана ничего не вышло.

— Кто такой Локман?

— А вот это тебе знать вовсе необязательно. Учитывая твой отказ. Я дам тебе время подумать. Но чтобы ты, ни надумал, помни одно — ты должен белым магам.

— За что?

— Приписку в письме помнишь? Она спасла тебя. Ты повязан со мной и неважно чем — услугой, вещью, жизнью. Не захочешь отдать добровольно — заберу сам. Помни об этом.

Френье хлопнул рукой по столу, и я в тот же миг очутился на улице у ворот Ландины — толпа уже миновала эти ворота и ушла к реке. Я пошел туда, надеясь догнать товарищей.

От души, отпраздновав день Олалы, все готовились скромно отметить день Зеленой ветки — один их самых древних праздников в Ларотум — он особенно был почитаем у крестьян и жителей небольших городов. В Мэриэге раньше люди тянулись в храмы, где каждый предавался молитве своим богам. Теперь — почти все старые храмы были отданы Дарбо и люди были в растерянности: они не знали, как им быть! Куда идти, нести свои пожертвования, где преклонить колени.

Зеленая ветка, как символ жизни, символ мира, всегда объединяла ларотумцев, но не в этом году.

В провинции Ухрия в этот день в трех городах вспыхнули восстания. Горожане пытались отбить свои храмы у жрецов Дарбо. но до Мэриэга пока еще не докатились эти вести — и он был беззаботен. Миролад Валенсий не стал подменять день Зеленой ветки праздником Дарбо он пренес его другой день Золотой саллы, и все были в некотором смущении и замешательстве — чего ждать?

Пока же каждый тихо помолился в своем доме своим богам. Не так-то легко было выбить из людей то, к чему они с малолетства привыкли, только следующее поколение может уже с легкостью отстраниться от веры отцов — и в первую очередь о молодых людях думал главный жрец Дарбо.