Преданный дар: Избранные сихотворения.
вернуться

Позняков Николай Сергеевич
Шрифт:

«Мне было нужно вождем родиться…»

Мне было нужно вождем родиться Моих узкоглазых и верных дружин, В степи пустой, где песок крутится, Где только лишь ветер да хан господин. Гремят мечи и звенят кольчуги, Распластаны кони, взвивая пыль, Высоки седла, узки подпруги, – Усталого сердца родимая быль. Горнилом веет песок горячий, Над далью неверный миражей узор, И сладко мчаться за буйной удачей, Ловить караваны, идущие с гор. Мерцает жемчуг, чернеют яды, Ларцы кипарисные пахнут смолой, Кумыс шипучий, шатров прохлада, И вытерт клинок золотой парчой, И сладко, в ставке смежая очи, Вкусивши победы и страсти яд, Упорно чуять во мраке ночи Испуганных пленников робкий взгляд… [1919-1920] Константинополь – София

РИМ

Ты целый мир замкнул в себе одном, Как некое всевидящее око; Ты сплел века в неслыханном барокко – И ждешь теперь с увенчанным челом. А жизнь идет, идет неверным сном; Но не смутят библейского пророка Ни гул гудков немолчного потока, Ни пенье стали в небе голубом. Проходит день — и вот уже над Римом Дохнула ночь дыханием незримым, И в золоте погас собор Петра – И новый Рим зовет к своим затеям, И лупанары полны до утра, И лунный серп грустит над Колизеем. [1921] Рим

БРИТАНСКИЕ АЭРОПЛАНЫ

В высоте могучим хором, Словно струны, звоны птиц: В синем небе над Босфором Сталь моторов, искры спиц. Вольной стаей, лётом стройным, Распластался легкий строй: В небе ясном и спокойном Треугольник золотой. Блеском волн, победой пьяны; Ввысь несется звонкий гул; – А внизу, уйдя в туманы, Веря в древние арканы, Ждет таинственный Стамбул… [1919-1920] Константинополь

«Не строя планов, спокойно-мудрый…»

Не строя планов, спокойно-мудрый, Отдайся жизни, живи и жди: Смеется Мальчик Золотокудрый, Тебя зовущий впереди. Ты видишь: небо лазури ясной Ласкает дымкой уклоны гор, И веет ветра полет бесстрастный, Могуче нежен, свеж и скор. Предел ли видишь в дали безбрежной, В дали искристой морских валов? Иль горьки брызги волны мятежной Упругой груди парусов? Под ярким солнцем душою мудрой Отдайся жизни, живи и жди; Смеется Мальчик Золотокудрый, Тебя зовущий впереди. Ноябрь 1920 Кади-Кэй

«Я отплывал в холодные туманы…»

Я отплывал в холодные туманы Под голоса испуганных сирен Отыскивать, за гранью белых пен, Далекие, лазоревые страны. Передо мной лежали океаны. И тягостным казался долгий плен, И прыгал компас, и тревожил крен, И налетали буйно ураганы. И наконец, в сиянии заката, Вставали гребни небывалых скал, И шумный порт нас весело встречал, Сады, дворцы и храмы из агата. И мнилось нам – исполнилась мечта! Но каждый раз земля была не та… [1928] Мюнхен

«Когда удлиняются тени…»

Когда удлиняются тени, И гаснет багровый закат, И парки с кустами сирени Тревожней и строже молчат, И ночь шелестит покрывалом, И вечер, таинственный друг, Скользит по асфальтам усталым В огнях электрических дуг – В толпе беспокойной и пестрой, Прорезанной лентами фар, Ты чуешь ли смутный и острый Призыв обольстительных чар? Как шпаги, встречаются взгляды; Заманчив нежданный удел; Пьянят тебя легкие яды Продажных и ласковых тел, И ты узнаешь понемногу Сквозь бездну забытых веков И древнюю эту тревогу, И огненный край облаков. [1922] Берлин

«Под грохот безумный ночных барабанов…»

Посв. Ю. Петрову

Под грохот безумный ночных барабанов Мне стран полуденных жаль, Где над редкими рощами старых платанов Несется вольный мистраль. Вместо визгов, и воплей, и стонов столицы, И пляски наглых блудниц – Там трепещут, как крылья испуганной птицы, Огни далеких зарниц. Там сухая земля истомилась от жара, Там вечно дремлет гроза, Там сквозь ветки олив на тебя устремятся так яро Дикого фавна глаза! [1924-1925] Париж, Theatre des Ambassadeures

ЛЮБОВЬ

ГИМН АФРОДИТЕ

Я служу тебе, вечная дочь Рокового и буйного моря, Со всевластной судьбою не споря, Не стремясь ее чар превозмочь. Опустив золотые ресницы На огонь затаенный очей, Ты даришь наслажденья ночей, Зажигаешь на небе зарницы. Холодна и строга, как мертвец, Вся закутавшись в сумрачных платьях, Ты влюбленных ломаешь в объятьях, Раздуваешь пожары сердец. Никогда не знававшая муки, Ты жестока, безумная мать, И оков роковых не сорвать, Не разнять онемевшие руки! И впивая блуждающий взор И с устами сливаясь устами, Неизменно мы чуем над нами Величавой насмешки укор. [1914]