Преданный дар: Избранные сихотворения.
вернуться

Позняков Николай Сергеевич
Шрифт:

«Гремит в эфире властитель гроз – Дий…»

Гремит в эфире властитель гроз – Дий, Ударив справа стрелой благой. Склонясь с молитвой, сок рдяных гроздий Я лью из чаши в огонь святой. С кормы высокой на пенном море Я вижу шлемы моих галер. Пора навстречу лететь Авроре: Дозволь же злобных избегнуть Кер! Мой меч тяжелый и плащ багряный Надел я, верен судьбе моей: Я встречу утро, победой пьяный, – Иль ночь настигну в стране теней. Склонясь с молитвой, сок рдяных гроздий Я лью из чаши в огонь святой, И с неба грянул властитель гроз Дий, Ударив справа стрелой благой! 29 июля 1913 Кудиново

«Чуть уголь тлеет. Я сижу один…»

Чуть уголь тлеет. Я сижу один, Весь озарен его кровавым светом. Но не напрасно я рожден поэтом: Мою тоску разгонит и камин. А вот и ты пришла ко мне, подагра, Неся с собой томительную боль. Но раз ты здесь – занять меня изволь, Хоть ты на мать похожа Мелеагра. Ведь ты стара, как самый род людской, Моих ты знала прадедов наверно. Я чувствую себя довольно скверно: Займи ж меня твоею болтовней. Скажи о том, как, в старом кресле сидя, Сняв с головы напудренный парик, Дремал, как я, перед огнем старик, Мой строгий предок, рок свой ненавидя. В дни юности он при дворе блистал, Немало выпил пенистых бокалов — И вот теперь, вдали от ярких залов Он гаснет здесь, твой преданный вассал. Твоею силой к креслу он прикован, До высших почестей добраться не успев: Хоть чин немалый генерал-аншеф, Но в жизни он давно разочарован. Лишь только злой Фортуны колесо Его задело – стал он вольтерьянцем: В леченьи верит только иностранцам И даже хвалит сдержанно Руссо. Он, как игрушки, любит переплеты: С них пыль стирает, из-за них ворчит. А раньше он любил огонь ланит, И блеск двора, и пышные охоты. По-прежнему сверлит тупая боль, По-прежнему угли трещат в камине… Спасенья нет ни в броме, ни в морфине; Подагра, вновь занять меня изволь! 9 августа 1913

«Прощай, накрашенный Приап…»

Прощай, накрашенный Приап, Хранитель сельского приюта! Опять иду я, жизни раб, Сражаться с воинами Брута. Сзывает снова звонкий рог Друзей к назначенному бою. Прошла пора, когда я мог Отдаться сельскому покою. Прощай же, бог моих долин! Храни сады, храни посевы, Броди по пастбищам один, Слагая грубые напевы; Иди, как раньше, охранять Мои наследственные земли — И с прежней благостью опять Дары прощальные приемли! 5 сентября 1913 Кудиново

ЭНКИКЛИКА

Пламя любовное сердце мне губит; качаются Ели. Ласку закатного часа и пламя сверкающих Окон, Алым горящее светом и взорам любезное Нашим, Молча похитили сумрак и ночи незримые Волны. Ярки далекие звезды, но мутен струящийся Отблеск. Лунный колеблется отблеск, нас странно волнующий Близко. Юность страшащее время и миги, губящие Юность. Боли усталого духа! Вы взоров ужаснее Ламий, Острых коварнее копий и молний губительней Ярких. Вами терзается сердце. О, сердца разбитого Мысли! Ныне срываются листья, и вянут забытые Астры, Оргий осыпались розы и маки, взращенные Детой. Ели качаются; губит мне сердце любовное Пламя. Сентябрь 1913

«Пусть имя предков наших громко…»

Пусть имя предков наших громко, Пусть мне о славе говорят, Но лучше нищего котомка, Чем этот медленный распад! Друзья приходят вереницей И вновь спешат на шумный пир, – А я, расслабленный патриций, Смотрю из лектики на мир. Меня качает на прогулке Походка мерная рабов. Шаги их так привычно гулки В знакомых портиках садов! Царем я был бы – дал бы царство За миг видений. Ночь, молчи! Но мне опять несут лекарство Мои мучители-врачи. Как я томительно бледнею, Когда, прекрасна и легка, Ко мне приходит Немезея В мои объятья старика! Старик, едва надевший тогу! Старик, кому лишь двадцать лет! На ум взбрело какому богу Так исковеркать этот свет? Сентябрь 1913

«Жребий брошен. Шумный Форум…»

Жребий брошен. Шумный Форум, Я пришел к тебе, прими! Сердце, ты рвалось к просторам, Дан простор тебе, прими! Нарда дым – грядущим горам. Сердце, тайный дар прими! Вверь ладью неверным спорам, Всё грозящее прими! Внемли праведным укорам, Их с покорностью прими. Дух спокоен, смерть раздорам! Лета, прошлое прими! Перед милым павши взором Молви: «Вновь любовь прими!» Жребий брошен. Шумный Форум, Я пришел к тебе, прими! 10 октября 1913 Москва

«Вслед Петру Бартеневу мчитесь, ветры…»

Вслед Петру Бартеневу мчитесь, ветры, С высоты небесной развейте тучи; Пусть бессмертный Гелий ему сияет С тверди лазурной. Пусть не знает он по дороге долгой Ни холодных дней, ни туманов серых, Ни дождей, ни бурь, о брега дробящих Пенные волны. Пусть летит ладья под дыханьем легким Легкокрылых ветров, рабов Эола, И несет его в безопасном беге К дальним пределам. Сколько снов былых и теней знакомых, Сколько тайных дум ты пробудишь в сердце, Славный дом царей, Птоломеев слава, Град Александра! Не тобой ли полны напевы наши, Не твои ли песни несутся ныне Под суровым небом, в полях безбрежных Руси далекой? Но скользит ладья. Уже волны Нила Под килем ее увенчались пеной, И вдали встают над песком пустыни Тайные зданья. Ты пришел в страну, неустанный странник, Где века хранят роковые чары, Где в бездонной тьме тайников подземных Мумии тлеют. Подойди к очам неподвижным сфинкса, Разгадай загадку мистерий Нила, Прочитай слова потаенных знаков В храме Аммона! К нам скорей вернись – и тебя мы встретим Полным новых сил, озаренным солнцем, И с тобой прославим в согласных гимнах Древний Египет. Вслед Петру Бартеневу мчитесь, ветры, С высоты небесной развейте тучи; Пусть бессмертный Гелий ему сияет С тверди лазурной. 16 октября 1913 Москва

«Лежу, покрывшись козьей шкурой…»

Лежу, покрывшись козьей шкурой, На ложе в хижине моей, Огонь потух, и ночью хмурой Я снова думаю о ней. Кругом молчанье, – но покоя, Увы, не знать тебе, пастух: Судьбы безжалостной рукою Встревожен твой спокойный дух. Пускай она не слышит зова, Пускай безумьем я объят, – Но имя Низы снова, снова Уста усталые твердят. Бессонной ночи долги пени… Я раб жестокого царя. Поет петух. Ночные тени Уводит яркая заря. Туманы розовые встали, Светил небесных гаснет взгляд… Но имя прежнее в печали Уста усталые твердят. 24-25 октября 1913