Шрифт:
София медленно отпустила её, отошла в сторону. Минуты три мы стояли, делая вид, что остальных в комнате нет.
— Всё, — голос не сразу повиновался Софии. — Всё хорошо. Прости, Ники… прости, Брюс. Я готова.
Собраны, вещи с собой — самое необходимое. Сейчас Ники вернётся нас в то утро и мы поедем — вместе.
Ники взяла нас за руки, мы замерли…
И ничего не случилось.
Ники попробовала ещё раз. И ещё раз, я видел это — менялось выражение её глаз. Мы не возвращались.
И тут мы с Софией впервые ощутили, как Ники испугалась — сильно, резко, почти до полной потери самообладания. Мир вокруг поплыл, стал менять очертания и краски, задрожал, словно изображение на экране кинотеатра — когда плёнка застревает и рвётся. Я понимал, что это означает — Ники создала ещё одну точку возврата, только что, и возвращала нас туда, всех, весь мир, вновь и вновь. От этого кружилась голова.
— Перестань! — крикнула София.
И всё кончилось. Ники отступила на шаг — я уже думал, что теперь её очередь падать в обморок. Нет, она справилась. Медленно дошла до кресла, опустилась в него, закрыла глаза. Мы не сразу подошли к креслу, вначале стояли, потом присели, взяли Ники за руки.
— Их здесь нет, — произнесла она, открыв глаза. — Их здесь нет. Что бы это ни было, их ещё нет здесь.
— Пять минут, — добавила она. — Дайте мне пять минут.
Пять минут оказались получасом. По совести говоря, у меня затекли ноги.
Ники встала — мы помогли ей — и… мир сдвинулся.
Мы вернулись в ту самую точку возврата, которую она создала с перепугу.
— Идёмте, — она взяла нас за руки. — Нужно вернуться завтра к полудню.
Глава 17. Логистика
Трое, Стоунхендж, 14 июля 2010 года, 7:00
Ники возвращала нас назад. Возвращала нас назад, без предупреждения. Вначале из такси, потом из аэропорта, затем из самолёта. На третий раз и я, и София возмутились.
— Зачем ты так? — София насупилась.
— Я должна убедиться, — пояснила Ники. — Я хочу быть уверенной, что мы сможем вернуться.
— Значит, от самого Стоунхенджа… — София смотрела ей в глаза.
Ники кивнула.
— Один последний раз, Софи. Да.
Я ощущал, как сильно София хочет дать ей пощёчину.
— Хочешь ударить — ударь, — спокойно ответила Ники, и София отвела взгляд. — Один раз можно.
— В другой раз, — проворчала София. — Поехали!
…Когда мы в четвёртый уже раз увидели Стоунхендж, мне стало казаться, что мы здесь в сотый раз, и путешествуем сюда каждый день, раз за разом.
Ники стояла у алтарного камня, запрокинув голову, закрыв глаза.
— Ничего, — голос её звучал глухо. — Не вижу ничего.
— Дай руку, — София подошла к ней, глазами указала мне сделать то же самое.
Ники вздрогнула, едва мы взяли её за руки. И — снова страх, её страх, мы все почувствовали его. И снова она справилась с ним, на этот раз очень быстро.
— Отпустите, — мы поняли её, отпустили её руки. Снова был удар «тёмной подушкой», но не такой уже сильный. Ники долго стояла, запрокинув голову, разведя руки в стороны. На лице её была улыбка. Улыбка восхищения.
— Красота… — прошептала она. — Какая красота…
София тоже улыбалась. Немного смущённо.
Ники опустила голову, помотала ею. Вновь запрокинула и снова опустила.
— Попробуем вернуться, — решила она. — Готовы?
И снова ничего не получилось. Но теперь Ники не испугалась, даже не удивилась. Мы с Софией переглянулись — ни я, ни она не понимали, почему Ники выглядит так уверенно.
…Мы отошли почти на километр, когда Ники остановилась и оглянулась.
— Видите? — она махнула рукой. — Вы видите?
Мы тоже обернулись. И ахнули.
В небесах над Стоунхенджем висела тройная радуга. В полнеба.
Трое, поезд Солзбери — Лондон, 14 июля 2010 года, 9:40
Стыдно сказать, но я просто вырубился. Мы сели в поезд, по-прежнему молча — говорить не хотелось, было беспричинно хорошо на душе. И Ники — мы заметили, что она успокоилась. Видимо, поняла, что именно случилось и почему не работает точка возврата. Стало спокойно ей, стало спокойно и нам.
Выпил чай, слушая, как Софи и Ники говорят об истории Стоунхенджа — и как провалился.
Когда очнулся, поезд стоял. Ники и Софи сидели за столом и о чём-то увлечённо беседовали. Я приподнялся — лежу на диване, кто меня туда положил?