Она оглянулась, вновь отвернулась. Вернулась ко мне, присела вновь.

— Что случилось?

— Ты сейчас не со мной, — она прикрыла глаза. — Не хочу быть лишней.

— Останься, Ники.

Она долго смотрела мне в глаза, затем кивнула, скользнула под одеяло. Легла, не касаясь меня. Я взял её за руку… показалось, что она сейчас отдёрнет её.

Не отдёрнула.

— Ты знала, Ники?

— Некоторые вещи случаются просто потому, что должны случиться, — она посмотрела мне в лицо. — Я не спрашиваю тебя, я не спрашивала её.

«Ты никогда не спрашиваешь меня, где я была и что делала».

— Да, Брюс.

Мысли понеслись, их было не удержать. Я поздно спохватился, что, возможно, Ники всё услышала. И ладно, всё равно я не смог бы отмолчаться, если бы она спросила. Но она не спросит.

— Брюс, мне очень тяжело быть с тобой, когда ты не со мной.

— Я с тобой, Ники, — слова эти дались с большим трудом. У меня пред глазами ещё стояло то видение, не то сон, не то реальность — наподобие тех, что создавала для нас Ники. Но я произнёс слова, сумел, и сон отступил, угас, перестал смешиваться с явью. — Я с тобой.

Она повернулась, обняла меня, уткнулась в моё плечо. Я не сразу понял, что она плачет. Только и мог, что повторял в уме — я с тобой, Ники, я с тобой…

Не спалось.

Ники выплакалась, неожиданно встала — я думал, что всё, уйдёт и не вернётся. Но она вернулась — умытая и успокоившаяся. И улеглась, прижалась ко мне. Я прикоснулся к её плечу, но не ощутил ответа — пустота. И возникшее было желание рассеялось, ушло, угасло. Но не оставило после себя неприятного осадка. Я положил ладонь на её плечо, снова — просто положил, чтобы чувствовать её тепло, и Ники потянулась, улыбнулась.

«Мир, Ники?»

«Мир, Брюс».

Но всё равно не спалось, ни мне, ни ей. Ночь длинная, и продлится столько, сколько нужно — я знаю.

— Ты говорила, что пять процентов курсантов не возвращаются. Что с ними происходит?

— Уходят в боги, теряются в снах. Обычно теряются в снах, хотя нас всех учат и предупреждают. Погибнуть в тренировочном мире почти невозможно, это просто незачёт, несчастный случай.

— В боги?!

— Когда понимаешь, что мир теней делает всё, как ты хочешь, есть искушение остаться в нём и править в нём, вечно. Некоторые остаются.

— Разве так можно?

— Да. С ними связываются и предупреждают о последствиях. Иногда они успевают изолировать свою реальность — тогда просто следят, чтобы остались там насовсем, не могли никуда перейти.

— Не пытаются вернуть силой?

— Брюс, — Ники посмотрела мне в глаза. — У меня было такое же искушение. Знаешь, если создать много маяков, если тщательно продумать — можно отбиться. Не станут же посылать армию — просто оставят тебя, чтобы ты пропала вместе со своим миром. Инварианта нет, нет будущего — да и ты ведь живёшь не вечно.

— А последствия?

Она странно посмотрела на меня.

— Никогда не увидеть своих друзей, родителей, никогда не закончить обучения. Осознать, что пропадёшь без следа, и ничего от твоего всесилия не останется.

— А потеряться в снах?

— То, что я делала для вас… для нас. Помнишь? Это и есть сны. Очень маленькие, ограниченные реальности, но в них всё так, как ты хочешь. Почти что угодно.

— Всё-всё? Если я пожелаю, чтобы там были драконы, или три луны на небе?

— Ну… — она тихонько рассмеялась. — Я такого не пробовала, не знаю. Может, и драконов можно. Когда ты концентрируешься на очень небольшой области, в деталях продумываешь, ты получаешь сон — он угасает, как только ты его покидаешь, и там очень уютно, там всё так, как ты пожелаешь. Иногда не хочется его покидать, а придумать ещё один сон… и ещё один, и ещё.

— И запутаться, где ты в них? Не суметь вовремя вернуться?

— Да. Очень легко запутаться. Это вроде смерти, Брюс. Ты потом будешь пытаться вернуться, но если ты сделал слишком длинную цепочку снов, она в итоге заберёт тебя из реальности. Ты будешь пытаться возвращаться, но взамен просто придумаешь новый сон.

Мне стало не по себе.

— Как это выглядит снаружи?!

— Человека становится всё меньше. Постоянно внутри себя, обращаешься к нему — не сразу отзывается, вечно сонный, пропадают эмоции. Потом начинает пропадать сам.

— Как это — пропадать?

— Так. Всё чаще бывает так, что его не найти. Все его видели, но нет нигде. А потом о нём начинают забывать. И тогда уже всё.

— А можно вернуть, спасти?

Она покачала головой.

— Я не могу. Это то, чему мне ещё учиться, если способности есть. Не у всех есть.

Я подумал, и мне стало не по себе. То, что сделала София… и есть «сон»? Ведь она сама сделала, Ники тут ни при чём.

Ники кивнула.

— Это сон. Я сказала ей, что это очень опасно, что нельзя там задерживаться надолго. Она умеет строить сны без моей помощи, Брюс. Софи очень способная.