— Я? Исчез?!

Она кивнула.

Час от часу не легче.

София выглядела необычно. Я не мог сказать, что изменилось. Что-то неуловимое. Не так выглядит причёска (теперь мы, все трое, стриглись коротко — София после смерти Жана, я всегда так стригусь, Ники — после того, как мы прошли первый год испытаний). Не так держится, не так говорит. Я протянул ладонь в её сторону, сжал в кулак — открыл — так, чтобы Софи видела. Теперь там лежал бриллиант, двенадцать карат. Она засмеялась.

— Проверяешь? Это я, Брюс.

— Что с тобой случилось?

— Угадай!

Я обошёл вокруг неё (София улыбалась, опустив взгляд), вспоминая, когда и где я мог видеть что-то такое — ведь видел же! И вспомнил, когда и где.

— Арви?

Она кивнула.

— Он ведь приглашал и меня. Он такой милый, Брюс! Прямо волшебник из сказки, всё сделал, как обещал, а я не верила…

Чудеса за наличный расчёт, — подумал я. Моё преображение встало мне в тридцать пять тысяч. Но магия действовала до сих пор — я хоть и причёсывался теперь по-другому, а всё равно отличался от себя прежнего даже на фотографиях.

София ударила меня в грудь кулачками.

— Не будь занудой, Брюс! Разве деньги теперь что-то значат?

Теперь уже не значат.

— Мне нравится быть занудой. Ты великолепна, Софи!

— Я знаю, — произнесла она так величественно, что мы оба рассмеялись. Смеялись так громко и так вели себя — только что не валялись на тротуаре — что к нам подошёл полицейский. Подошёл — мы тут же успокоились, София посмотрела ему в глаза, и страж порядка козырнул, широко улыбнулся и пошёл прочь.

— Подкуп при исполнении…

Раньше я бы не заметил «правки». А сейчас заметил. Смутно, словно «двадцать пятый кадр» — полицейский полез в карман, и вынул оттуда лотерейный билет.

— Ой, да ладно… теперь съездит в отпуск всей семьёй, что тебе, жалко? Скажи, кого ты поймал?

Я рассказал про котёнка.

София широко раскрыла глаза.

— Снова он, Брюс! Помнишь, я видела его там, дома? Идём в парк!

— Но зачем?

— Я видела его в парке! Я покажу, где!

Она примчалась к моему «островку безопасности», я сюда часто наведывался во время «года испытаний», указала на скамейку рядом с фонтаном.

— Он сидел здесь, — указала она рукой, — всякий раз, когда я приходила. И убегал, если я пыталась его погладить, даже близко не подпускал.

— Сколько раз ты здесь была, Софи?

— Много, — она опустила глаза.

Очень интересно. Интересно, что её так сюда тянуло?

Она подняла взгляд, и сказала одними губами — ни слухом, ни разумом я ничего не услышал. Но я угадал слово.

— Кого ты здесь видела, Софи?

Она молчала. Так долго, что мне стало неловко.

— Ладно, если не хочешь, не…

Софи схватила меня за руку, указательный палец другой руки прижала к губам. Указал глазами куда-то за мою спину. Я медленно оглянулся.

Ники. Здешняя. В той же одежде — всё чёрное, слабый запах лаванды. Она сняла очки, подошла к фонтану (Софи потянула меня за руку — отойди!), наклонилась, коснулась губами пляшущей струйки. Выпрямилась. Оглянулась, словно вслушивалась во что-то — скользнула взглядом по нам с Софией, словно не видела.

«Она нас не видит, Брюс! Что с ней?!»

«Это здешняя Ники».

— Мадемуазель де Сант-Альбан? — прежде, чем позвать, я убедился, что Ники стоит устойчиво. Не зря — она отскочила, пусть и недалеко. Следующее случилось неожиданно — в руке Ники появился пистолет. «Беретта» — той же модели. Признаюсь, следующие несколько секунд, пока «Беретта» безучастно смотрела мне в глаза своим единственным зрачком, были самыми жуткими с тех пор, как мы прошли сквозь тень.

Мне показалось, что воздух сгустился.

Взгляд Ники стал мёртвым, безжизненным — она переводила прицел оружие с меня на Софию и назад, а мы боялись издать хоть звук, пошевелить хоть пальцем.

Затем взгляд Ники упал на что-то позади и дальше нас с Софией, и лицо её ожило, и улыбка, тёплая и приятная появилась на нём. Она убрала пистолет под куртку — кобура? Присела на корточки и, уже не глядя на нас, поманила кого-то ладонями.

Мы с Софи обернулись — и София сжала мою ладонь так, что стало больно.

К Ники бежал котёнок. Тот самый. Один. Его новой хозяйки не было поблизости.