— Это я, — я шагнул навстречу и в руке её тут же возник пистолет.

— Нет, — я заметил, что руки её дрожат. — Не подходите. Почему я здесь?! Почему одна? Что происходит?

— Вы не помните, что с вами было? — я старался говорить спокойно. — Вы ведь были здесь, правда? Когда к вам начала приходить та, о которой…

— Да, — она перебила меня. — Откуда вы знаете?

— Вы рассказали мне, Доминик.

— Я помню… — она прикрыла глаза. — Я видела вас два или три раза, один раз вы были не один. Это не сон? Это всё был не сон?

Я отрицательно покачал головой.

— Я так больше не могу, — прошептала она. Убрала пистолет, уселась прямо на траву. — Она говорит, что мной кто-то пользуется. Она говорит, что я должна впустить её, позволить ей жить в моём теле. Тогда я буду уметь всё, что умеет она и никто не сможет мной пользоваться.

— Как она выглядит, Доминик?

— Подойдите ко мне, — велела она, не поднимая взгляда. — Сядьте. Обнимите меня! Не спорьте! Делайте, что говорят!

Я и хотел, и не решался погладить её по голове. Она уткнулась лицом мне в грудь и замерла так.

— Ваша кожа, — она прикоснулась кончиками пальцев к моей щеке. — Я помню это прикосновение. Запах ваших волос. Брюс, что…

Она словно подавилась словами. Замерла, глядя куда-то мне за спину. Я увидел, как на лице её проступил непереносимый ужас.

— Это она, — шепнула Ники. — Не позволяйте, Брюс. Не дайте ей заговорить со мной.

Она отпустила меня, указывая взглядом мне за спину. Я вскочил на ноги, и…

Мне нужно было повернуться (пистолет уже был у меня в руке) и успеть увидеть ту загадочную женщину, которая вызывала у Ники такой ужас. Но я только начал поворачиваться, когда это случилось.

Ощущалось это словно ветер. Ветер, который дул в сторону небытия и пытался забрать меня с собой. Я истончался, мир плыл вокруг — шёл волнами, я едва мог осознать, что я вижу и вижу ли вообще. Смутно различал женский силуэт шагах в пяти от себя, Ники шагах в трёх позади и справа. Чувства отказывали, картина вокруг становилась всё менее яркой, и мне казалось, что я слышу разговор. Голоса звучали карикатурно, искажённо.

…ничто… не увидит и не запомнит…

Это не голос Ники. Но голос знакомый, хотя и смутно.

…показать? Он ничего не запомнит и не поймёт…

Запомню, — возразил я мысленно, сил едва хватало, чтобы меня не сдуло. Как тогда, в общежитии, когда я ощущал, что умираю. Сейчас было примерно то же самое, и сила, прогонявшая меня из реальности, была настолько мощной, что долго бы я не продержался.

…он тень, он ничто, он ничего этого не видит…

Вижу, — произнёс я. Так мне показалось. Сам я ничего не услышал, даже не почувствовал, шевельнулись ли мои губы.

— Вижу.

И ветер остановился. По глазам ударил яркий свет, на уши обрушился грохот тысячи камнепадов.

Я рассеялся и собрался вновь.

— Брюс? Брюс! — в голосе Ники звучало отчаяние. Я осознал, что лежу на спине, краем глаза вижу трилит. Стоунхендж. Я жив. Что это было?

— Я жив, — она помогла мне приподняться и обхватила, обняла так крепко, что плечам стало больно.

— Она застрелила вас, — прошептала Ники. — Я видела. Она застрелила вас, а вы целы. Я смотрела, ни капельки крови. Кто вы?

— Как и вы, Ники. Человек.

Я думал, она меня сейчас одёрнет. По привычки обратился к ней «Ники».

— Брюс, почему вы живы?

— Это очень долгая история, Ники. Простите, мадемуазель.

— К чёрту! Пусть будет «Ники». Брюс, скажите честно, это всё на самом деле? Она стреляла в вас и вы не умерли?

— На самом деле.

— Если я в вас выстрелю, — она подняла голову, встречаясь взглядом со мной. — Что случится?

Я пожал плечами.

Она отвернулась, отошла на несколько шагов.

— Наверное, вы мне этого не простите. Но я так больше не могу.

Она резко повернулась и выстрелила в меня.

И я вновь рассеялся и собрался.

— Это всё на самом деле… — прошептала она. — Господи! Неужели я этого ждала всю жизнь! Извините меня, Брюс, если сможете! Помогите мне, умоляю!

Я посмотрел на часы. Ники и Софи могут вернуться в любой момент.

— Ники, у меня может быть мало времени. Я хочу попросить вас…

— Да, Брюс!

— Когда вы теряете себя… что вы чувствуете?

Она вздрогнула, посмотрела мне в глаза.

— Словно кто-то хочет узнать обо мне всё. Это жутко мерзко! Я… простите, я кажусь сумасшедшей… я притворяюсь, что меня нет. И потом я просыпаюсь, ненадолго. Как сейчас.