Шрифт:
Если это ад, в который она угодила за грехи, то она на него согласна.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
К ужину она оделась с быстротой молнии, страшно боясь, что, пока он в душе, установившаяся между ними внутренняя близость исчезнет. Оставшись одна, надевая бледно-лимонное платье и застегивая босоножки, она вновь почувствовала, как к ней вернулись постоянно терзавшие ее демоны сомнения.
Джереми Чемберс сидел в инвалидном кресле. Теперь он даже отдаленно не напоминал того могущественного господина, каким был еще несколько недель назад. Он выглядел изможденным: осунувшееся лицо, запавшие глаза.
Однако его костюм, как всегда, был безупречен, равно как и сила духа, чувствовавшаяся в нем.
Достоинство, с которым он держался, оказалось неподвластно недугу.
– Табита.
– Джереми учтиво поцеловал ей руку.
– Ты выглядишь потрясающе.
– Он едва заметно поморщился от боли.
– Добро пожаловать в нашу семью.
– Джереми повернулся к сыну и на мгновение умолк, переводя дух.
– Как дела, сынок? Как съездил?
Табита отметила про себя, что на этот раз ответ Завье не был простой отговоркой. Он с готовностью предоставил отцу подробнейший отчет со всеми цифрами, сгодившийся бы даже для официальной презентации. При этом Завье ни разу не поинтересовался у отца его самочувствием и не обратил внимания на инвалидное кресло, как будто в этом не было ничего необычного. Но Табита видела, что Джереми, слушавший сына с восторженным вниманием, именно этого и хотел.
– Ну и занудство!
– Марджори закатила глаза.
– Вы посмотрите на Джереми: ему только и надо поговорить о чем-нибудь умном. Как только он садится в это проклятое кресло, я ловлю себя на том, что и говорю с ним громче, и даже отвечаю за него.
Это честное признание вызвало на лице Табиты сочувственную улыбку.
– Уверена, что вы все скоро с этим свыкнетесь.
– Будем надеяться, что нам хватит для этого времени.
– Пап, как ты себя чувствуешь?
Неловкая попытка Эйдена вступить в разговор не привела ни к чему хорошему. Отец лишь нахмурился и сказал в ответ что-то резкое. Табита с грустью заметила, что Джереми сух и суров с младшим сыном.
– Как идут свадебные приготовления?
– выдавил из себя улыбку Эйден, обратившись к более внимательной публике в лице своей давней подруги.
– Понятия не имею, - честно призналась Табита.
– Только не говори...
– Эйден ухмыльнулся, что "об этом уже позаботились".
Табита поняла намек и весело рассмеялась.
– Видимо, все, что от меня требуется, - это появиться на свадьбе.
– Волнуешься?
Табита кивнула, обрадовавшись, что хоть перед кем-то может наконец не лукавить.
– А что твоя бабушка?
– Она в шоке, как и все.
– Все улажено?
Табита хотела отпить из своего бокала, но он оказался пуст. Поэтому она взяла дольку лимона и положила в рот, быстро кивнув.
– На какое-то время.
– Вот за что я люблю тебя больше всего, так это за твою откровенность.
– Завье обнял Табиту за талию и запечатлел на ее щеке поцелуй, в котором, однако, не было ни грамма нежности.
Сердце у Табиты оборвалось. Завье слышал все, что предназначалось только Эйдену.
– К твоему сведению, дорогая моя...
– губы Завье скривились, выговаривая эти слова, - есть миллиардер, который готов за тебя поручиться.
Но что значат для такой сумасбродной особы, как ты, несколько лишних нулей? Что тебе какие-то несколько миллионов, если ты готова опустить в игровой автомат свой последний цент?
– О чем это вы беседуете с таким серьезным видом?
– присоединившаяся к ним Марджори, расплываясь в улыбке, погрозила пальцем.
– Мы обсуждаем небольшую проблему моей невесты.
– Завье приподнял идеальную по форме бровь, а Табита оцепенела от страха. Неужели он собирается заговорить об этом? Он не может так поступить! Только не здесь!
– Какую проблему?
– Марджори засмеялась и придвинулась поближе.
– Может, требуется женский совет? Буду очень рада помочь.
– Не знаю, с чего и начать, - зловеще проговорил Завье, обращаясь к матери.
Звон колокольчика возвестил обед, и Табита вздохнула с облегчением.
Обед был ужасен.
Не еда, конечно. Она, разумеется, была превосходной, вино отменным, застольная беседа искрометной, но для Табиты обед стал кошмаром. Завье старательно избегал встречаться с ней взглядом, а рука, изредка касавшаяся ее руки, оставалась холодной как лед.
Разговор все время крутился вокруг свадьбы.