собою исправление этой видимости. Но Якоби не постиг истинной

102

природы существенного мышления, заключающейся в том, что оно в

самом опосредствовании снимает опосредствование. Поэтому

ошибочно считать упреком, затрагивающим мышление вообще и,

следовательно, также и разумное мышление, то, что он справедливо

ставит в упрек лишь рефлектирующему рассудку.

Для того, чтобы пояснить непонимание отрицательного момента,

мы можем, например, указать на упрек, который делают спинозизму,

будто он представляет собою пантеизм и атеизм. Абсолютная

субстанция Спинозы, разумеется, не есть, еще абсолютный дух, и справедливо

требование, чтобы бог определялся как абсолютный дух. Но если

определение Спинозы истолковывается таким образом, что он смешивает

бога с природой, с конечным миром, и делает мир богом, то при этом

исходят из предположения, что конечный мир обладает истинной

действительностью, утвердительной реальностью. При таком

предположении утверждение о единстве бога и мира, несомненно, делает бога

конечным и низводит его к конечному, внешнему

многообразию существования. Не говоря уже о том, что Спиноза не определяет

бога как единство бога и мира, а как единство мышления и

протяжения (материального мира), — само это. единство, даже если мы его

будем понимать в первом, совершенно неточном смысле, должно

убедить нас, что в системе Спинозы мир есть, лишь явление, нечто, не

обладающее действительной реальностью. Поэтому мы должны

смотреть на его систему скорее как на акосмизм. Философское учение,

утверждающее, что есть бог и только бог, не следовало бы, по

крайней мере, выдавать за атеизм. Ведь приписывают же религию даже

народам, поклоняющимся, как богу, обезьянам, корове, каменным и

железным статуям и т. д. Однако человек нелегко оставляет

предположение, основанное на чувственном представлении, что аггрегат

конечных вещей, который называется миром, обладает действительной

реальностью; что не существует мира, — это признается совершенно

неприемлемым или, по крайней мере, гораздо менее приемлемым,

чем мысль о том, что не существует бога. Полагают — и это не служит

к чести тех, которые так полагают, — что гораздо легче представить

себе, что какая–нибудь философская система отрицает бога, чем

представить себе, что она отрицает мир; находят гораздо более понятным

отрицание бога, чем отрицание мира.

Второе замечание относится к критике содержания, которое

приобретается этим мыслящим восхождением. Это содержание, если оно

состоит лишь в определениях субстанции мира, необходимой сущности

ВТОРОЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ 103

последнего, некоей целесообразно устрояющей и управляющей

причины и т. д., — если понимать это содержание таким образом, оно,

разумеется, не адэкватно тому, что понимают или должны понимать

под богом. Но не говоря уже о том, что совершенно неправильно

создавать себе сначала представление о боге и затем уже оценивать

достигнутый результат исходя из этого представления, мы должны,

кроме того, сказать, что даже эти представления имеют сами по себе

большое значение и суть необходимые моменты в идее бога. Но для

того, чтобы таким путем содержание предстало мышлению в его

истинном определении, чтобы мышлению предстала истинная идея бога,

нужно, конечно, брать исходным пунктом не второстепенное

содержание. Чисто случайные вещи мира суть, разумеется, очень

абстрактные определения. Органические образования и их целесообразные

свойства принадлежат к высшему кругу, к жизни. Но, помимо того,

что рассмотрение живой природы и других отношений существующих

вещей с точки зрения целей может быть скомпрометировано

незначительностью и даже ребяческим применением этих целей, даже сама

живая природа все еще не есть на самом деле то, что могло бы нам дать

понятие об истинном определении идеи бога: бог есть нечто большее,

чем живое существо, он есть дух. Только духовная природа есть

достойнейший и истинный исходный пункт для мышления

абсолютного, поскольку мышление нуждается в исходном пункте и имеет его.

§ 51.