другое. В кантовском идеализме, поскольку он рассматривает

разумное, недостаток приписывается мыслям, так что последние

потому именно признаются неудовлетворительными, что они не

адэкватны воспринимаемому и ограничивающемуся объемом восприятия

сознанию, потому что мысли не встречаются в последнем как в

таковом. Содержание мысли само по себе здесь не рассматривается.

Прибавление. Паралогизмы суть вообще ошибочные

умозаключения; их ошибочность состоит более определенно в том, что одно и

то же слово употребляется в различном значении в двух посылках.

На таких паралогизмах основан, согласно Канту, метод прежней

метафизики в рациональной психологии, поскольку здесь именно лишь

эмпирические определения души рассматриваются как

принадлежащие ей самой по себе. — Совершенно правильно, впрочем, что такого

рода предикаты, как простота, неизменность и т. д., нельзя

приписывать душе, но не по указанному Кантом основанию, не потому,

что разум, приписывая душе эти предикаты, переступил бы указанные

ему границы, а потому, что подобного рода абстрактные определения

рассудка слишком плохи для души, и она есть еще нечто совершенно

другое, чем только простая, неизменная и т. д. Так, например,

душа есть, несомненно, простое тожество с собою, но вместе с тем она

и деятельно различает себя внутри самой себя; напротив, только

простое, т. е. абстрактно простое, есть именно как таковое вместе с

96

тем и мертвое. — Что Кант своей полемикой против прежней

метафизики устранил эти предикаты из понятия о душе и о духе, — надо

считать большим успехом, но основание, указываемое им для такого

устранения, совершенно ошибочно.

§ 48.

?) При попытке разума познать безусловное второго предмета

(§ 35), мира, он впадает в антиномии, т. е. в утверждение двух

противоположным суждений об одном и том же предмете, и впадает в эти

антиномии именно так, что каждое из этих суждений он должен

утверждать с одинаковой необходимостью. Отсюда вытекает, что

содержание мира, определения которого, как оказывается, страдают

таким противоречием, не может существовать в себе, а есть лишь

явление. Разрешение противоречия состоит в том, что оно принадлежит

не предмету самому по себе, а лишь познающему разуму.

Примечание. Тем самым здесь говорится, что само содержание, а

именно категории сами по себе приводят к противоречию. Эта мысль,

что противоречие, которое разумные определения рассудка полагают

в разумном, существенно и необходимо, должна рассматриваться как

один из важнейших и значительнейших успехов философии нового

времени. Насколько эта точка зрения глубока, настолько же

тривиально разрешение противоречия; оно представляет собою лишь нежное

отношение к мирским вещам. Не сущность мира носит–де на себе пятно

противоречия, а лишь мыслящий разум, сущность духа. Не трудно

согласиться, что являющийся мир обнаруживает противоречия

размышляющему духу: являющийся мир — это мир, каков он есть для

субъективного духа, для чувственности и рассудка. Но если сравнить

сущность мира с сущностью духа, то нельзя не удивляться тому, как,

нимало не задумываясь, философы выставляли, и вслед за ними другие

повторяли, смиренные утверждения, что не сущность мира, а сущность

мышления—разум—противоречива внутри себя. Не помогает и

следующий оборот речи: разум впадает в противоречие лишь благодаря

применению категорий. Ибо при этом утверждают, что это

применение необходимо и у разума нет для познания никаких других

определений, кроме категорий. Познание есть на самом деле определяющее

и определенное мышление; если разум есть лишь пустое,

неопределенное мышление, то он ничего не мыслит. Когда же в конце концов разум

сводится к пустому тожеству (смотри в следующем параграфе), то

ВТОРОЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ

97

и он также счастливо освобождается от противоречия

посредством легкой жертвы вообще всем содержанием и

содержательностью.

Можно, далее, заметить, что отсутствие более глубокого

рассмотрения антиномии привело раньше всего еще к тому, что Кант